Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
батареи, принимал доклад ее урядника.
О мастерстве возничих батареи можно судить хотя бы по тому факту, что, насколько мне известно, ей – единственной из всех воинских частей – разрешалось на некоторых парадах проскакать карьером в едином строю по сравнительно небольшому закрытому двору и вылететь через узкие ворота (которые можно увидеть на заднем фоне справа от головы сержанта на фото 7). При этом втулки колес пушечных лафетов проносились всего в нескольких дюймах от изящных кованых решеток этих исторических ворот.
У отца было две верховые лошади, у мамы одна, у меня тоже был пони. Кроме того, у нас было две упряжные лошади с коляской и санями, а автомобиль французского производства в семье появился еще в 1907 г., когда подобная вещь была редкостью.
Летние каникулы мы часто проводили за границей, в основном во Франции. Я немного помню Сен-Мало и соседний Параме, где мы провели лето 1906 г., но почти не помню Ниццы или Биаррица, куда выезжали два предыдущих года.
Однако отношения между отцом и его матерью, моей бабушкой, постепенно портились. Началось это, видимо, в тот момент, когда бабушка Рыковская, немного спустя после рождения дочери, поняла, что от второго брака у нее уже не будет наследника мужского пола. Ее второй муж старел, и она внезапно решила, что отец мой должен выйти в отставку из гвардии и в будущем взять на себя управление угольными шахтами. Даже если бы для этого потребовалось дополнительно учиться, в этом не было бы ничего особенно необычного. Я слышал, например, про одного офицера лейб-гвардии Казачьего полка по фамилии Бородин; он решил, что военная служба в мирное время его не прельщает, вышел в отставку, поступил в Санкт-Петербурге в Горный институт, окончил его и стал инженером. С началом Первой мировой войны он вернулся в свой прежний полк. Отцу было бы даже проще; ему, вероятно, зачли бы полностью или частично многие курсы, пройденные в артиллерийской академии.
Тем не менее отец отказался выполнить требование своей матери. Между ними никогда не было теплых отношений, она почти не интересовалась его воспитанием – отец многого добился собственным трудом и любил свою профессию артиллериста. Бабушка была очень недовольна. Она всегда командовала в семье и привыкла, что все родные, помня об ее огромном богатстве, стремились угодить ей. Однако старший брат отца поддержал его решение. Отношения между Рыковскими и двумя сыновьями бабушки от первого брака все более осложнялись, а затем произошел полный разрыв. Бабушка лишила сыновей наследства.
Отец обратился по команде с просьбой о переводе в часть, где ему не пришлось бы тратить столько денег на представительские расходы. Его назначили командовать Донским казачьим дивизионом – то есть двумя батареями, расквартированными на Украине, в Чугуеве. Как уже упоминалось, это родной город моей бабушки с маминой стороны. Мы провели там вместе с ним лето, но к осени вернулись на север и сняли в Царском Селе квартиру; я пошел в школу. Мы знали, что отца скоро должны вызвать и назначить на должность старшего инструктора офицерской артиллерийской школы. Офицеры, чаще всего капитаны, перед назначением командирами батарей должны были год проучиться на курсах повышения квалификации – зимой в корпусах школы в Царском Селе, а летом на полигоне в Луге, примерно в 90 милях к югу.
В 1912 г. отец был переведен в личный штаб великого князя Сергея Михайловича, главного инспектора артиллерии русской армии, и назначен офицером для особых поручений. Первым поручением его было проэкзаменовать всех офицеров-артиллеристов западных военных округов России по обслуживанию и ремонту полевых пушек. Несколько месяцев ему пришлось ездить от одного гарнизонного городка к другому. Позже при встрече с офицерами-артиллеристами меня часто спрашивали, не родственник ли я тому полковнику Чеботареву, приезда которого они в свое время ожидали с таким трепетом. Считалось, что его доклады будут иметь большой вес при рассмотрении новых назначений и присвоении званий, а отец, очевидно, в технических и служебных вопросах имел репутацию человека требовательного.
Второе поручение отца в штабе великого князя было гораздо более интересным. Он провел несколько месяцев на Балканах, изучая, как сербская и греческая армии во время войны 1912–1913 гг. (против Турции, а затем против Болгарии[6]) использовали тяжелую артиллерию.
Семейный интерес к истории
Что касается интереса к истории, то отец всегда в этом подавал мне пример и стимулировал мой интерес. В 1905 г., когда отмечался семидесятипятилетний юбилей Донской казачьей гвардейской батареи, он написал и издал на собственные средства прекрасно иллюстрированный 192-страничный том, посвященный ее истории. Позже, за границей, мне повезло достать экземпляр этой книги. В ее заглавии можно увидеть полное официальное название батареи отца. Цифра 6 в названии обозначает ее порядковый номер в составе гвардейской бригады конной артиллерии. Бригада обеспечивала артиллерийскую поддержку тринадцати полкам гвардейской кавалерии, из которых три были казачьими. Несмотря на номер 6, батарея была единственной казачьей частью гвардейской конной артиллерии.
Полные официальные названия всех гвардейских частей начинались с приставки немецкого происхождения – лейб-гвардии… (от немецкого Leib-Guard – телохранитель), но даже в отдаленном прошлом это почетное наименование лишь отчасти отражало назначение гвардейских частей.
Ко времени царствования Николая II функции охраны персоны царя исполняли личный его величества Конвой и личный его величества сводный полк. Последний был сформирован в последнее десятилетие перед Первой мировой войной из особо надежных капралов, набранных из разных гвардейских и армейских частей. Конвой состоял из двух сотен (то есть эскадронов) кубанских и терских казаков.
И кубанские, и терские казаки Конвоя носили традиционное платье – черкески, длинные кафтаны ниже колен с широкими рукавами и несколькими газырями (то есть нашитыми сверху гнездами для патронов) на груди. Поскольку казаков Конвоя можно увидеть рядом с царем на большинстве официальных фотографий, за границей прочно укоренилось мнение о том, что черкеска – типичная казачья одежда, которую носили все казаки. Это не так. По происхождению – это традиционная одежда кавказских горцев, которых в северных предгорьях сдерживали кубанские и терские казаки, поселенные там специально для этой цели. Эти и только эти казаки переняли у горцев их традиционную одежду[7] и дали ей название по имени воинственного мусульманского племени черкесов – своих основных противников.
Казаки Донского, Уральского и нескольких Сибирских войск носили форму того же типа, что и остальные части российской армии, исключая широкие штаны с цветными лампасами шириной два с половиной дюйма, которые с небольшим припуском заправлялись в сапоги. Лампасы разных казачьих войск различались по цвету – красные у донских
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
