будут со мной, когда мне больше всего нужна их помощь. Ночью я буду одна. С ним! С моим личным чудовищем.
— Почему он не может и дальше быть со своими наложницами? — глупо всхлипнула я, обняв коленки. Лейла грустно улыбнулась, поглаживая мою спину.
— Потому что он женился на тебе, моя госпожа. Ты законная княгиня и мать его будущих наследников. Как он может променять тебя на каких-то пленниц? — сказала она.
Да мне всё равно, как! Пусть отстанет от меня, ненасытный монстр!
Истерика была недолгой, но полностью вымотала меня. Девушки переодели меня, заплели косы и оставили одну. Потом приходил Бьёрн и принёс поесть. Есть я отказалась. Мальчишка попытался уговаривать меня, но насильно покормить побоялся. Влетит ещё от князя. Бьёрн ушёл. Я осталась наедине со своими мыслями.
На глаза попались сундуки.
«Те сундуки в комнате твои. Там куча золота. И это тебе, моя пугливая невеста».
Я подошла к ним и опустилась на колени, на мягкие шкуры. Откинула крышку с первого сундука и чуть не ослепла, увидев сверкающее золото и драгоценные камни.
Боги…
Сундук был до краёв наполнен украшениями. Я вытащила широкий золотой браслет со звериным узором. Пальцы подрагивали от такого богатства в моих руках. Дома никогда не было столько золота, тем более у меня. Моё приданное просто смешно в сравнении с этим чудом! Я и усмехнулась, но горько.
— Ты плачешь?
— Нет!
Я вздрогнула и подскочила, услышав сорванный голос князя за спиной, затрясла головой. Он стоял напротив меня, одетый в кожаную воинскую куртку, и оружный. Рыжие короткие волосы стояли торчком. Зигрид взглянул на браслет, который я ещё сжимала потными пальцами.
— Примерь.
Я покорно натянула браслет на запястье. Золото село на руку, как влитое. Браслет пришёлся в пору.
Зигрид опустился на край кровати. Он огляделся. Заметил корзины с моими вещами, которые принесли служанки. Потом посмотрел на моё новое платье, светлое, почти белое. Лейла выбрала самые красивые платья из моих сундуков. Думала, что я захочу покрасоваться перед мужем.
Увы, я хотела бы родиться толстой уродиной где-нибудь в глуши.
Он поманил меня пальцем. Я подошла. Зигрид взял мои руки. Я вздрогнула, хотя он просто меня погладил.
— Что опять не так, а?
Боги, он опять злится.
Тела бросили псам…
Я сглотнула и разлепила губы.
— Мне совсем нечего делать, — призналась я. Это было правдой, поэтому и Зигрид мне поверил. — Дома у меня было много подруг, книги и куча рукоделий…
— Твой дом здесь! — зарычал князь. Я дёрнулась, широко распахнув глаза. Сердце забилось, как бешеное. Зигрид не пустил и прижал мои руки к груди. Там, где стучало его сердце. Он держал оба мои запястья одной рукой. — Здесь, поняла? Около меня.
Я закивала. Отпало всякое желание жаловаться.
Он вздохнул. Выпустил меня, и я шарахнулась прочь. Зигрид поднялся и подошёл к столу. Я обошла кровать, спеша убраться подальше.
Не знаю, о чём думалось в его буйной голове, но я вся изошлась потом, ожидая его дальнейших действий. Зигрид обернулся к двери и вдруг рявкнул:
— Бьёрн!
Я подпрыгнула на месте и прижала руки к лицу.
Послышался топот быстрых ног. Через пару мгновений в княжеские покои влетел взмыленный отрок. Зигрид бухнулся в кресло у стола.
— Тащи жрать. Что сегодня на ужин?
— Что прикажешь, господин, — пожал плечами Бьёрн, — зажарим поросёнка, гуся или ягнёнка. Есть заливные яблоки и капуста.
— Дрянь твоя капуста, — поморщился Зигрид. — Хочу свинину.
— Понял! — вытянулся Бьёрн и ускакал выполнять приказ.
Зигрид не обернулся ко мне, но приказал:
— Сюда иди, — будто приказывал собаке, а не княгине.
Впрочем, я и была его собакой. Рабой. Бесправной и безвольной, нужной лишь для рождения наследника. Я чуть не бегом кинулась к нему, боясь вывести мужа из себя. Боги ведают, что он вытворит.
Зигрид усадил меня на колено, как на злополучном пиру, и погладил мою ногу. Я сглотнула. Постаралась не трястись, но выходило из ряда вон плохо.
— Что ты сегодня делала?
Я не сразу поняла, что ему хочется знать о моих делах.
— Ничего, князь, — тряхнула косами я и сжала кулачки на коленях, — сидела дома, никуда не выходила.
Была послушной собакой! Не вели резать!
Теперь я начала понимать, почему Бьёрн такой дёрганый. Я сама превращалась в комок волнения. Ослушаюсь и… тело бросят псам!
— Мне доложили, что к тебе приходили твои подруги, — заметил князь. Я нехотя кивнула. Зигрид нахмурил рыжие брови. — Я приказал никого не пускать. Ты ослушалась.
— А что мне оставалось делать? — вдруг огрызнулась я.
Зигрид Рыжий дёрнул желваками под огненной бородой. Я испугалась и смиренно опустила голову, готовая терпеть любую его прихоть на ложе. Любую боль! Хотя между ног ещё ужасно ныло.
— Ладно, пусть приходят. Но только эти две, — неожиданно сжалился князь. — Раз тебе скучно, моя весна…
Пришёл Бьёрн и торопливо накрыл на стол, смущаясь смотреть на меня. Мне тоже было стыдно опять сидеть в неприличном положении на коленях князя. Ему же, кажется, всё наоборот очень нравилось. Бьёрн расставил блюда и приборы, наполнил кубки элем и вышел. Зигрид принялся есть.
— Почему ты не ешь?
Да что ж такое! Он опять злится!
— Я не голодна.
— Ты должна быть сильной, чтобы родить мне наследника, — заметил Зигрид. Опять он про своего наследника! Не хочу!
Я не хотела думать ни о каких наследниках. Что тут делать ребёнку, среди зверей? Когда его мать ненавидит его отца? Когда отец режет всех без разбору? Когда я даже не знаю, где теперь мой дом.
Слёзы потекли из глаз. Я отвернулась, но Зигрид всё равно увидел мою слабость. Позор. Дочь Волка Юга ревёт, чуть что. Но я ничего не могла с собой поделать. Видимо, отец ошибся, думая, что я справлюсь с великим делом примирения. Я оказалась слишком слаба.
Овечка, а не волчица.
Звякнули серебряные приборы, когда Зигрид отложил их. Видимо, нытьём я испортила ему весь аппетит. Он развернулся поднял моё лицо за подбородок. Деваться было некуда. Я таращилась в его ледяные глаза. Увидела, вдруг, в них что-то такое, отдалённо напоминающее жалость.
Ну, нет! Не может же сам Горный Лев жалеть какую-то меня!
— В сотый раз спрашиваю, что ты хочешь? — проворчал Зигрид. Он вытер моё лицо большими пальцами. — Я уже устал от тебя.
Так верни меня домой! — Но сказала я другое:
— Мне тут одиноко. Я как в клетке. Почему мне нельзя выходить и ни с кем видеться?
Зигрид откинулся на спинку кресла и почесал меня по спине.
— А что я должен делать, по-твоему? Все будут на
