– Что это? – спросила я тихо сама у себя.
Передо мной открылись списки… Много списков. Исполнители терактов: перечень состоял из сотен представителей.
Места: Московская область: аэропорт «Домодедово», Коломна и другие. Волгоградская область, старые заметки: железнодорожный вокзал города Волгограда, троллейбус пятнадцатого маршрута, декабрь две тысячи тринадцатого года. Отметка: выполнено. Парад Победы, Мамаев Курган: дата девятое мая две тысячи семнадцатого года. Отметка: в разработке. Хабаровск, торговый центр «Большая Медведица». Дата: декабрь две тысячи шестнадцатого. И другие…
Заказчики: вот тут у меня глаза полезли на лоб.
– Не может быть!
– Может, – раздалось у меня над ухом, заставив подскочить.
Макс оперся руками на спинку стула и всмотрелся в экран. С меня пот катился, казалось, ручьем.
– Это что же выходит? Оборотней в погонях больше, чем в детективах пишут? А эти чиновники?! Я за этого гада голосовала! – ткнула я в экран пальцем.
– Да, Владимир Владимирович не обрадуется. Делаем вот что, – вставил Макс свою флешку, начиная копирование. – Сейчас собираем вещи, а с утра пораньше переезжаем. Подумаем, через кого мы могли бы передать эту информацию до самого верха. Или как нам самим это сделать.
– Максим, – позвала я. – Мне страшно.
Я развернулась и уткнулась носом в его шею, пуская слезы. Крепкие руки подняли меня и перенесли на диван. Макс сел сам и расположил меня на своих коленях.
– Не реви, дурочка. Я же сейчас с тобой.
– Почему только сейчас? – всхлипнула я.
– А ты все-таки решила меня усыновить? – усмехнулся брюнет.
– Шолохов, ты… – не нашлась я с ответом.
– Да? – подтолкнул он меня.
– Спасибо тебе.
– Нет, детка. Одного спасибо мало, – повернул он мое заплаканное лицо к себе. – Ну же, поцелуй меня.
Сердце пропустило удар. На лице Макса красовалась нежная и в то же время торжествующая улыбка. Его насыщенно серые глаза смотрели на меня неотрывно и ждали ответа. И он был. Крепкий и страстный, отчаянный и беззащитный. Я крепко притянула Макса за шею, будто боялась, что мы снова с Ромкой будем одни, и он снова станет привидением, коим является сейчас абсолютно для всех, кроме нас.
Из его уст раздался тихий блаженный стон, но Макс был вынужден разорвать наше маленькое увлечение.
– Это самое потрясающее «усыновление», что мне удалось испытать.
Я поднялась с его колен чуть-чуть смущенная, но в душе ликующая. Не у одной меня мысли заполнены не тем, чем стоит. Но и у брюнета, похоже, недостаток всем известного комплекса витаминов.
– Не хочу пользоваться твоим доверием, – улыбнулся он. – По крайней мере сейчас.
Часть 4. Планирование и махинацииЧтобы отвлечься, я стала порхать по дому, собирая вещи в дорожную сумку. Максим сел за стол, взял ручку и лист и принялся что-то чиркать.
– А что ты делаешь? – окликнула я его.
– Думаю.
– О чем?
– О том, как феерично вывезти вас из страны.
– А чем тебе Россия не нравится?
Меня немного передернуло, как-то не хочется сниматься с насиженного места в незнакомую страну.
– Как только информация со штаба планирования группировки попадет в нужные руки, она будет обнародована. Часть всей этой большой банды будет отловлена, часть ликвидирована, а чиновники тихо и без особых скандалов потеряют свои должности. Нам, как главным зачинщикам, покоя не дадут. По-любому кто-то из всей этой шайки выберется сухим, – он обернулся в мою сторону. – Много не бери. Так, пару вещей переодеться, желательно удобных. И платье свое в горошек запакуй, даже если не высохло. Сбережения и ценности оставь, нам будет на что жить.
– Хорошо, – пожала я плечами.
– Юля, – окликнул меня Макс через минуту с ноткой озарения в голосе. – А у тебя знакомых, случаем, в крематории нет?
– А тебе зачем? – изумилась я.
– Надо.
– Нет. В основном все в других городах работают. Из сокурсников только Наталья осталась.
– Значит, пойдешь ты, – слишком уж бодро заявил Макс, сделав на листе какой-то заключительный штрих.
Я заглянула в лист через его плечо, но дядя резким движением смял его и сжал в кулаке. На мгновение вместо ожидаемых записей я увидела двух корявых человечков, находящихся в неприличной позе по отношению друг к другу. И, видимо, этим штрихом Макс обозначил внушительное достоинство одного из своих персонажей.
– Я думала, ты заметки по делу какие-то фиксируешь, а ты фигней занимаешься, – возмутилась я шутливо.
– Детка, кто ж о таких делах пишет? Я думаю, а когда думаю, рисую.
– Весьма откровенные сцены, как я посмотрю.
– Ничего ты не понимаешь, это искусство, – веселился он.
– Ну-ну.
– Давай спать, время уже два часа. Нам вставать рано.
– Где бы тебе постелить? – задумалась я, залезая в шкаф за постельным бельем.
– Нигде, я с тобой лягу. У тебя еще одна подушка есть?
В брюнета полетела тяжелая перьевая подушка, запущенная мной с усилием. А этому хоть бы что! Перехватил и радуется, как мальчишка.
– Сколько тебе лет-то?
– Тридцать три, а что?
– Ведешь себя как подросток.
– «Вечно молодой, вечно пьяный…» – напел он, раскладывая старый диван.
– Оно и видно!
– Ну что ты ворчишь? Зато ты можешь быть спокойна в моих надежных объятиях.
Я лишь головой покачала.
– Ладно. Как-никак нам уже не по пять лет.
Мы удобно устроились, и, само собой, брюнет заключил меня в теплые объятья.
– А ты мягкая.
– Еще что-нибудь скажешь подобное, придушу этой же подушкой, – прошипела я.
– Силенок не хватит. Как вся эта какофония закончится, мы обязательно с тобой поиграем в подобные игры.
– Извращенец.
– Угу, – промычал он. – Тебе понравится, обещаю.
– Макс?
– Что?
– Отвали.
– Намек понял, сплю, – усмехнулся он последний раз.
Остаток ночи я спала беспокойно. Старалась не вертеться, но давалось мне это очень плохо. Временами спящий брюнет рефлекторно притягивал меня к себе. Казалось, ничто не может ему помешать наконец отдохнуть. И все же непривычно вот так лежать в одной кровати с мужчиной. И завтрашний день волновал не меньше.
Под утро я снова проснулась, раньше Макса. Он так же смешно сопел носом, вызывая мою улыбку. Я присмотрелась к его волосам и очень удивилась. Чтобы проверить свою догадку, взяла его короткий локон и оттянула чуть-чуть вверх.
