— Как чего? — Взвинтилась. — Девку — то за что?
— Захотелось, — выдал безмятежно и тоскливо, принимая форму полностью и становясь трехметровым уродцем.
Девушка зашевелилась вдруг, ахнула то ли с испуга, то ли от ощущений, что что — то выходит, и отпала в сторону, как мешок с картошкой.
— Мясо, — брякнул уродец и посмотрел на меня двумя чёрными бездонными дырами. — Плохая приманка была, пришла хорошая приманка. Много рыцарей придёт, много трофеев принесёт.
Едва слышный щелчок не стал неожиданностью. Сразу три споры полетели в меня!
Если хоть одна вопьётся, стану я безвольной куклой, но чувствовать буду всё, что со мной сотворят. А споровик может мучать неделями!
Рванула в сторону с молниеносной реакцией. Ляжки напряглись, сиськи всколыхнулись. У споровика двойной член сразу стал надуваться от такого зрелища.
— Хорошаааа, — взвыл монстр и двинулся на меня, волоча свои ели.
От следующего залпа уже из шести спор уйти не получалось. Пришлось отбивать латами на предплечьях! Два раза крутанулась, да так, что юбка распустилась своими лепестками брони, словно цветок. Ягодицами в стрингах сверкнула под желтым светом факела, и тварь возбудилась на полную.
Если бы не нужно было активировать Эрективную магию, я бы так не рисковала, не выделывалась. Но иначе души мне не собрать.
Очередной залп не заставил долго ждать.
От двенадцати спор было уже никуда не деться! На них тварь должна была потратить очень много сил, которые восстанавливать пришлось минуты. Но у споровика не было больше такой роскоши.
Мощный залп не настиг меня лишь потому, что я упала плашмя на землю, даже сиськи примяла, не жалея. Споры просвистели и с несинхронным стуком впились в стволы деревьев.
Поднявшись, торжествуя, что цела, я рванула к недоумевающему монстру. За секунду вынула на ходу меч и сделала три точных удара наотмашь. Только сталь свистела, разрезая влажный воздух и плоть, как по маслу.
Тело урода с треском развалилось на пенёк и две ёлки.
Радужная сила душ входила в меня как песня. Двадцать одну душу погубила тварь. Для споровика не так много. Видимо, он долго мучал каждую жертву. Или же мешкал и рос, прежде чем начать. А потом спохватился и решил сразу ловушками людей заманивать. Поймает девицу такой, уделает в свое удовольствие, а потом маскируется подле неё и заставляет бедную кричать, звать на помощь.
У этого двадцать одна спора созрела, а это двадцать один рыцарь минус. Споры латы пробивают неплохо, но бил бы он по непокрытым частям. А если учесть, что воинство на привале сюда бы вообще без шлемов рванули. Может и не сразу все, а по два, по три. Подумаешь, девушка стонет, опасности не всяк учует.
Завершив ритуал, подошла к девушке, потормошила. Оказалась жива.
— Где я? Что я? — Заворковала в полуобмороке.
— В лесу не за тем грибом нагнулась, тебе и присунули. Давай приходи в себя, к рыцарям пойдём.
— Но как же? Я в таком виде, — взбодрилась девушка, приподнимаясь и пошатываясь. — И тут такое дело…
Пук пошёл булькающий. Девица охнула, глаза стыдливо опустила, присела на землю, скомкавшись.
— Ну жди, пока всё вытечет и подгребай на огонёк, — брякнула я и, оставив факел девке, потопала обратно.
Вышла из леса, перелезла через свежий частокол лагерный и пристроилась к ближайшему костру с постовыми. Специально подальше от нахального барона.
— Мы уж собирались за вами отправить, — брякнул самый огромный рыцарь среди сидящих. Мужественный на вид и довольно матёрый. Все прочие рядом с ним те ещё щеглы.
— Да вы что, там так страшно, не стоит, не стоит, сэр рыцарь, — отшутилась, принимая кусок жаренной дичи на палочке. — О, спасибо, когда только успели.
— Да дохлая куропатка у леса валялась, — брякнул мелкий, примерно с меня ростом, сидящий слева.
Тьфу! Все у костра заржали. Шутник громче всех, пришлось бросить в него остатки.
— Ты чего?! — Возмутился, получив прямо в лоб косточкой.
— Не ожидал да? От графини? — Усмехнулась, злорадствуя.
— Да какая ты графиня, наёмница, что мозги лорду запудрила. Бедный, не знает куда и деваться теперь от тебя, — фыркнул шутник.
— Побазарь мне ещё тут, — рыкнул на него здоровый. И мелкий прикусил язык.
Наступило неловкое молчание, что прервали за спиной шорохи.
— Стой, кто идёт?! — Раздалось нервозно со спины от постового, а затем уже строго: — Чего надо? Иди отсюда.
— Пусти её! — Рявкнула я. — Она со мной.
Девицу споровика пустили к костру без вопросов. Она запахнулась обрывками платья, как могла, и выглядела более или менее прилично. Глаза впалые опустила, со мной рядом втиснулась, стараясь не касаться никого.
— Что — то рано ты, — прошептала ей, ощущая стойкий запах вражеской спермы вперемешку с потом и кровью.
— Мне стало страшно, — призналась девка тоненьким голоском. — А у вас водички немножко, хотя бы на глоточек не найдётся?
— А ну — ка крестьянка, за хворостом ещё сходи! — Скомандовал самый здоровый рыцарь, приподнято.
— Сам сходи! — Рявкнула на него я. — Воды ей дайте, господа рыцари. Девушка устала.
— А что с ней? — Спросил здоровяк, кивая одному из ребят, который без лишних возмущений тут же протянул жертве бурдюк.
Девка впилась в него и высосала до суха. А потом вдруг обронила, не успев даже отдышаться:
— Споровик схватил.
Все сидящие ахнули едва ли не в голос. Кто — то даже подавился куском.
— Врешь ведь, — не побрезговал даже наклониться к ней здоровяк, прищурив густые чёрные бровища сердито. — А рыцарям гнать пургу нехорошо.
— Ага, девка — то живая, говорящая тут, так бы и дал уйти, — усмехнулся шутник. — Добрый попался небось, отзывчивый.
— Так и не давал, — пропищала крестьянка, вжав шею по плечи. — Воительница освободила, гаду задала.
— Какая такая воительница? — Продолжил допрос здоровенный.
Девка на меня кивнула, все сразу уставились пристально и подозрительно.
— Да из — под дохлого вытащила её, — выпалила я. — Девка, ты чего мелешь?
— Просите, госпожа, — осеклась крестьянка.
Напряжение в округе спало, рыцари расслабились.
— Слышал я об одной охотнице, — прервал неловкое молчание тот, что воды давал девчонке. — Женщина — воин невиданной силы, острейшего ума и величайшего мастерства по королевствам путешествует и гадов убивает, самых опасных ищет и бросается с головой в самые вонючие да злачные клоаки. Всегда выходит целой, пусть и кровавой, грязной, вонючей, порой измазанной внутренностями и фекалиями монстров, но у самой ни царапины.
