Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
class="p1">— Свяжитесь с ним по рации, — говорю я. — Скажите, что мы в больнице.
Мне спокойнее, когда Брайан рядом, как будто мы с ним теперь пара часовых, двойная линия обороны. В больнице Провиденса мы проводим три часа, и с каждой минутой становится все труднее обманывать себя и верить в то, что доктор Уэйн ошибся. Джесс уснул на пластиковом стуле. Кейт перенесла еще один травматический забор крови и рентген грудной клетки, потому что я упомянула о ее простуде.
— Пять месяцев, — осторожно говорит Брайан сидящему перед ним врачу-стажеру с планшетом, потом смотрит на меня. — Тогда она упала?
— Думаю, да.
К этому моменту врач расспросил нас обо всем, начиная с того, во что мы были одеты в тот вечер, когда зачали Кейт, до того, в какой момент ей впервые удалось правильно взять в руку ложку.
— Ее первое слово? — спрашивает врач.
— Папа, — улыбается Брайан.
— Я имею в виду когда.
— Ох! — Муж хмурится. — По-моему, ей тогда было чуть больше года.
— Простите, — вмешиваюсь я, — не могли бы вы объяснить, какое все это имеет значение?
— Это просто медицинская история, миссис Фицджеральд. Мы хотим узнать о вашей дочери как можно больше, чтобы разобраться, что с ней происходит.
— Мистер и миссис Фицджеральд? — К нам подходит молодая женщина в белом халате. — Я флеботомист. Доктор Фаркад хочет, чтобы я сделала Кейт анализ на свертываемость крови.
При звуке своего имени сидящая у меня на коленях Кейт моргает, глядит на белый халат и прячет кулачки в рукава кофты.
— А вы не можете просто уколоть ей пальчик?
— Нет, это, вообще-то, самый простой способ.
Вдруг я вспоминаю, как, когда была беременна Кейт, она икала. Тогда у меня часами дергался живот. Каждое производимое ею движение, даже едва заметное, вызывало у меня мышечный ответ, который я не могла контролировать.
— Вы думаете, я хочу это услышать? — тихо говорю я. — Когда вы заходите в кафетерий и просите кофе, приятно ли вам будет получить вместо этого колу, потому что это проще? Если расплачиваетесь кредитной картой, понравится ли вам предложение выгрести из карманов наличные, потому что с картой слишком много возни?
— Сара… — Голос Брайана как дующий вдалеке ветер.
— Думаете, мне легко сидеть здесь с ребенком и не иметь представления, что происходит и зачем вы делаете все эти анализы? Думаете, это легко для нее? С каких пор у кого-то есть право делать то, что проще?
— Сара… — Только когда на мое плечо ложится рука Брайана, я понимаю, как сильно дрожу.
Еще мгновение, и женщина быстро уходит, каблуки стучат по кафельному полу. Как только она скрывается из виду, я сникаю.
— Сара, что с тобой? — спрашивает Брайан.
— Что со мной? Я не знаю, Брайан, потому что никто не говорит нам, что случилось с…
Он обнимает меня, зажав между нами Кейт, как вздох, и говорит:
— Ш-ш-ш.
Он шепчет мне, что все будет хорошо, и впервые в жизни я ему не верю.
Вдруг в комнату заходит доктор Фаркад, которую мы не видели несколько часов.
— Мне сказали, что возникли некоторые проблемы с коагуляционной панелью. — Она ставит перед нами стул. — Полный анализ крови Кейт дал аномальные результаты. Уровень лейкоцитов очень низкий — 1,3. Гемоглобин — 7,5, гематокрит — 18,4, тромбоциты — 81 000, нейтрофилы — 0,6. Такие показатели иногда свидетельствуют о наличии аутоиммунного заболевания. Но у Кейт также отмечено двенадцать процентов промиелоцитов и пять процентов бластов, и это вынуждает предполагать лейкемический синдром.
— Лейкемический, — повторяю я.
Слово студенистое, скользкое, как яичный белок.
Доктор Фаркад кивает:
— Лейкемия — это рак крови.
Брайан молча смотрит на нее, не отрывая взгляда:
— Что это значит?
— Представьте, что костный мозг — это центр детского здоровья, ответственный за развитие клеток. В здоровом теле клетки крови остаются в костном мозге, пока не созреют для того, чтобы выйти наружу и бороться с болезнями, свертываться, нести кислород и делать все прочее, для чего они нужны. У человека с лейкемией двери центра детского здоровья открываются слишком рано. Несозревшие клетки крови циркулируют по телу, не способные выполнять свою работу. Бывает, промиелоциты обнаруживаются в анализе крови, но когда мы посмотрели на кровь Кейт под микроскопом, то увидели аномалии. — Она смотрит по очереди на каждого из нас. — Нужно будет провести пункцию костного мозга, чтобы подтвердить это, но, похоже, у Кейт острый промиелоцитарный лейкоз.
Мой язык пригвожден к месту тяжестью вопроса, который через мгновение выдавливает из себя Брайан.
— Она… она умрет?
Мне хочется встряхнуть доктора Фаркад. Сказать, что я сама выдавлю кровь из руки Кейт для коагуляционной панели, если после этого она возьмет свои слова обратно.
— ОПЛ — очень редкая подгруппа миелоидной лейкемии. За год такой диагноз ставят примерно тысяче двумстам больных. Из них выживают от двадцати до тридцати процентов, если лечение начать немедленно.
Цифры я выкидываю из головы, а вместо этого вцепляюсь зубами в окончание фразы.
— Есть лечение.
На прошлой неделе я стояла в дверях спальни Кейт и смотрела, как она прижимает к себе во сне игрушечное атласное одеяльце — кусочек ткани, с которым почти никогда не расставалась. «Помяни мое слово, — шепнула я Брайану, — она никогда его не бросит. Мне придется вшить этот клочок в ее свадебное платье».
— Нам потребуется сделать забор костного мозга. Мы дадим ей легкий общий наркоз. И сделаем коагуляционную панель, пока девочка спит. — Доктор сочувственно наклоняется к Кейт. — Ты должна знать, что дети преодолевают трудности. Каждый день.
— Ладно, — говорит Брайан и потирает руки, будто разогревается перед футбольным матчем. — Хорошо.
Кейт поднимает голову с моей груди. Щеки у нее горят, выражение лица настороженное.
Это ошибка. Нет, не ее несчастливую пробирку с кровью исследовали врачи. Посмотрите на мою девочку, как сияют ее пушистые кудряшки, как порхает на губах, будто бабочка, ее улыбка. Разве так выглядит умирающий ребенок?
Я знала ее всего два года. Но если взять все воспоминания и выстроить их одно за другим, получится бесконечная линия.
Они свернули простыню и положили ее под живот Кейт. Они прилепили мою дочку к операционному столу двумя длинными полосками пластыря. Одна сестра гладит Кейт по руке, хотя девочка уже заснула под наркозом. Ее поясница обнажена, чтобы игла вонзилась в подвздошный гребень и вытянула костный мозг.
Когда лицо Кейт аккуратно поворачивают в другую сторону, бумажная салфетка под ее щекой мокра. От своей дочери я узнала, что плакать можно и во сне.
По дороге домой меня поражает мысль, что весь мир — надувной; деревья, трава и дома могут лопнуть, стоит
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
