«Смогу ли я вообще когда‑нибудь это сделать?» – подумал он, но тут же отправил этот вопрос в дальний угол сознания. Всему свое время, а пока он собирался насладиться общением с Тиа по полной.
Тиа сидела за туалетным столиком в ванной шикарного номера отеля и смотрела на свое отражение в зеркале. Она была одета в одно из тех прекрасных платьев, которые Анатоль купил ей за последние месяцы их отношений. Ей было неудобно принимать от него такие подарки, но она делала это потому, что понимала, что не сможет существовать в его дорогом гламурном обществе в своем старом тряпье.
«Все эти вещи не мои на самом деле. Я оставлю их Анатолю, если…»
Ей было страшно подумать об этом «если».
Ах, Анатоль! Одно его имя заставляло ее щеки наливаться румянцем, а глаза начинали блестеть. Какой он невероятный, чудесный, добрый. Он так хорош! Сердце билось чаще при одной мысли о нем. Все внутри ее переворачивалось, когда он смотрел на нее.
«Будь осторожна. Однажды на рассвете карета превратится в тыкву, и ты снова станешь Золушкой», – твердил ей голос разума.
Тиа похолодела. Будет еще хуже, если она позволит своему сердцу полюбить его.
«Только одно может навсегда сделать меня частью жизни Анатоля, и я так этого хочу…» – подумала она.
Анатоль был не в лучшем настроении. Они с Тиа вернулись в Афины, и ежегодное собрание совета директоров вот‑вот должно состояться. Он ненавидел проводить это собрание, родители начнут опять требовать от него больше денег, перекидываться друг с другом колкостями, и только присутствие дяди Василиса было бы очень кстати.
Анатоль проводил долгие часы в офисе, изучая отчеты со своим финансовым директором. Его расстраивало, что он мало времени проводит с Тиа, но даже когда они были вместе, он чувствовал, что ее что‑то тревожит.
Анатоль пообещал себе, что, как только разберется с собранием, обязательно свозит ее куда‑нибудь. Эта мысль воодушевила его, но не смогла разгладить морщины, залегшие меж бровей.
Сегодня он проверял, все ли готово. Кроме официальной части, его семья, как обычно, потребует банкет в одной из лучших гостиниц Афин, которую любит его отец. Мать, как обычно, не придет и в знак протеста поселится в конкурирующей гостинице. После этого компании Анатоля выставят баснословные счета, так как отец и мать, а также их новые супруги записывают свои траты на компанию.
Это раздражало Анатоля, но он мирился со всем, потому что не хотел иметь с ними никаких дел. Кого бы он действительно хотел увидеть, так это дядю Василиса, который был в Турции, помогая одному из музеев сохранять предметы материальной культуры времен войны на Ближнем Востоке. Он пригласил дядю на ужин на следующий день после собрания. Хотя он слишком образован для Тиа, он добр и радушен, и ей должно быть комфортно в его компании.
Анатоль потянулся за стаканом апельсинового сока, но замер, заметив, что Тиа с тревогой смотрит на него. Пальцы ее нервно сжимают чашку с кофе. Такого выражения лица он еще не видел за все время их отношений.
– Что случилось? – спросил он.
Она не ответила, только еще больше побледнела и крепче схватилась за чашку.
– Тиа? – повторил он настойчивее.
Может, он повысил голос, но ему нужно было разрешить эту проблему быстро и эффективно. Сегодня время было расписано по минутам. Он должен доесть завтрак и бежать в офис.
Тиа стала белая как полотно и закусила губу.
– Что случилось? – Анатоль смерил ее взглядом.
Он разберется с этим позже, пока может лишь немного утешить ее. Времени нет. Анатоль отставил стакан в сторону и демонстративно ждал. Тиа сглотнула. Ей тяжело было выдавить из себя хоть что‑нибудь.
Когда она все же собралась, голос ее был тихий, еле слышный и дрожал.
– Я думаю, что беременна…
Глава 4Кристин ушла с похорон немного раньше. Ноги ее подкашивались, и она еле добралась до дома. Миссис Хьюз, домоправительница, открыла ей дверь.
– Прекрасная служба, – сказала она низким, скорбящим голосом.
Кристин сглотнула и ответила:
– Да.
– Уверена, что Господь примет мистера К. Независимо от его вероисповедания. Не важно, в какие врата входить в рай, хозяин был прекрасным человеком.
– Спасибо, – отозвалась Кристин.
Глаза снова защипало от слез. Она прошла в гостиную, села и огляделась. Она знала даты изготовления всех антикварных предметов мебели в доме, всех художников, чьи полотна висели на стенах и возраст всех предметов старины, которые Василис с такой аккуратностью перевез из Афин.
Прекрасный дом в стиле королевы Анны в самом центре графства Суссекс был идеальным местом для жизни, тихим, спокойным, где можно было умереть.
Она снова залилась слезами. Подойдя к французскому окну, она посмотрела на сад. Маленький, но невероятно уютный двор утопал в зелени. Воспоминания нахлынули на нее. Терраса в доме Анатоля, он включает ночное освещение, и сад превращается в сказку.
Она покачала головой. Зачем вспоминать. Сказка превратилась в пепел, разбилась о скалы реальности, когда Анатоль открыл ей правду.
– Я не собираюсь жениться на тебе, Тиа. Ты специально это сделала, чтобы женить меня на себе? – сказал он тогда.
Она выпрямилась и расправила плечи.
«Надеюсь, он не заявится сюда, да и зачем? Он не станет марать обувь, переступая порог этого дома, во всяком случае, пока я здесь», – решила она.
Однако, как только она отвернулась от окна, раздался стук в дверь. В дверях гостиной появилась голова миссис Хьюз.
– Простите, хозяйка, но у нас посетитель. Он говорит, что племянник мистера К.
– Спасибо, – сказала Кристин.
Собрав в кулак оставшиеся силы, всю смелость, она вышла к человеку, который разрушил все ее наивные девичьи мечты.
Анатоль стоял напротив камина, осматриваясь, изучая картины классиков на стенах и скульптуры. Лицо его было непроницаемым.
«Для девушки, которую я подобрал на улице, она хорошо устроилась», – подумал он.
Он был в бешенстве. Тиа унаследует все это великолепие и акции мужа, а значит, будет получать хорошие дивиденды. А когда‑то она бралась за любую работу, если там предоставляли жилье.
Рот его скривился.
«Я нашел дуреху и сделал из нее охотницу за богатым мужем. Я дал ей почувствовать вкус роскоши».
В коридоре послышались шаги. Анатоль обернулся. Кристин вошла и, прикрыв за собой дверь, осталась стоять возле нее.
Анатоль ощутил боль в сердце. Она была в дизайнерском траурном костюме, волосы забраны назад в тугой пучок, лицо бледное, со следами недавних слез. От легких кудряшек, задорно свисающих до плеч, не осталось и следа. Тиа изменилась.
