каменном выступе, увитом плющом. В тот раз они говорили, хотя больше молчали, трогательно краснея, пока на востоке не загорелась бледная полоска зари.
Все ночи июля он провел на этом каменном выступе у заветного окна. А потом рискнул получить большее. Этель пустила его — и, разумеется, их застали. Правда, уже под утро.
Пока братья Этель ломились в дверь, пока седлали лошадей и открывали ворота, Март успел ускользнуть.
На следующую ночь его поджидали. И на следующую тоже. Хорошо, что братья Форис особо не таились, и их засаду было легко обнаружить.
А ближе к осени Март женился. Не на Этель. Родители нашли ему другую супругу. И он особо не возражал.
Свеча на столе зашипела, вспыхнула напоследок и погасла. Комната погрузилась в темноту.
***
Арман хорошо держался в седле, это радовало. Март на пробу пустил Ветерка галопом, и Гном не слишком отстал. Кажется, мальчик и конь подошли друг другу.
Погода была не жаркой, дорога сама стелилась под копыта коней.
После полудня Март присмотрел большой дуб на окраине леса и решил сделать под ним привал. Пока кони паслись, Март и Арман достали пару зажаренных цыплят.
— Вот след от стрелы, — Арман погладил ствол дерева.
— Какой стрелы? — без интереса спросил Март.
— Когда мама увидела лису, первым выстрелом она промахнулась.
— Какую лису?
— Сестру страшной ведьмы.
— Это было здесь?
— Да, вот под этим дубом.
Март был удивлен. Оказывается, ведьма не за семью морями, не в темном лесу, не на высокой горе, а совсем рядом. По соседству.
— И зачем была нужна эта лиса?
— Бабушка последнее время все время мерзла. Ей было нужно много мехов, чтобы согреться. Из этой сделали воротник для теплого плаща. Очень пушистый!
Интересно, они сделали воротник до того, как узнали что эта лисица ведьмина сестра или после? Хотя какая разница, что добру пропадать.
— Папа, ты можешь убить ведьму?
— Зачем?
— Чтобы вернуть браслет, и мама опять стала молодой и красивой.
— Полагаешь, ведьму так просто убить?
— Конечно! У тебя же есть меч.
Разумеется, это было глупостью, но очень не хотелось возражать сыну, который так безгранично и трогательно верил в его силу. Если дом Агидели и правда рядом, если все равно по дороге, отчего бы и не заехать? Размахивать мечом ему вряд ли позволят, да он и не собирался.
Ветерок шел так медленно, что даже Гном его обогнал.
— Папа, смотри!
Перед ними был замок с легкими изящными башенками и серебряными шпилями. Никаких черных камней, никаких черепов на кольях, никаких руин, заросших чертополохом и ежевикой.
— И что это? — недовольно спросил Март.
— Дом ведьмы.
— Ты уверен?
— Конечно! Это все знают.
Все, кроме него. Он так и не принял решения. Хотя, что мешает дойти до ворот и постучать? Никто же не откроет. А штурмовать стены Март не собирался. Хотя стены не такие уж и высокие. Те, в доме Форисов, были даже повыше.
Этель сейчас двадцать семь лет. Как бы она выглядела сейчас, если бы не проклятье?
— Останься здесь, — велел он сыну.
— Нет, я пойду с тобой!
— Останься здесь. Присмотри за лошадьми и вещами. Я скоро вернусь.
А если случится так, что не скоро? Мало ли.
— Арман, ты найдешь дорогу к дому твоей бабки?
— Конечно, тут недалеко совсем. Особенно если через лес.
— Чудесно. Если я не вернусь через день, возвращайся туда.
— Почему не вернешься?
— Возможно, придется задержаться.
— Я подожду!
— Нет. Если через день меня не будет, берешь лошадей и возвращаешься.
— А как же ты?
— Я позже сам доберусь.
— Но я…
— Обещай.
— Но я!..
— Поклянись.
— Хорошо, я клянусь самой твердой и страшной клятвой, но ты успей вернуться, ладно?
— Ладно, — Март чуть улыбнулся и пошел к воротам.
Он шел и думал о том, как это все глупо. И ради кого? Ради старухи, которая когда-то была красива? Ради мальчика, который так похож на него?
На его стук в воротах открылось маленькое окошко. Кто-то внимательно осмотрел незваного гостя. И, не задав ни единого вопроса, открыл перед ним проход.
Март с сожалением вздохнул и вошел.
***
За воротами его встретила женщина в черном чепце, также молча провела в большой зал.
Горело множество свечей и пахло драгоценными благовониями. Было душно. Хотелось распахнуть окна ради глотка свежего воздуха.
По счастью, ждать пришлось недолго, скоро появилась сама страшная ведьма Агидель. Молодая женщина с темными волосами, забранными гребнем в высокую прическу, и с карминовыми губами. Красивая. Яркая. Пожалуй, слишком яркая.
— У меня редко бывают гости, — сказала она.
— И поэтому пускают любого, не спрашивая, — усмехнулся Март.
— Не любого.
— Но меня же пустили.
— Тебя я ждала.
***
Этель не услышала, скорее почувствовала легкие детские шаги. Торопливые. Такие знакомые.
Что здесь делает Арман?
— Мама!
За ним более тяжелые и уверенные шаги мужчины. Кто? Неужели Март?
— Мама, смотри, что мы принесли!
Дрожащие детские пальцы схватили ее руку и что-то надели. Холодное. Тяжелое. Она открыла глаза и посмотрела. Браслет с зелеными камнями. Ее браслет.
— Откуда? — прошептала она.
— Папа отнял у злой ведьмы!
Вошел Март, кутаясь в плащ, хотя в комнате жарко горел камин.
— Этель, — он слабо улыбнулся, опускаясь у кровати на колени.
— Мама, ты такая красивая! — воскликнул Арман.
— Что?
— Ты вернула свой возраст, — Март коснулся ее щеки.
Кожа разгладилась и вместо пергамента опять стала как драгоценный шелк. Глаза вернули лазурный цвет. Только волосы остались серебряными.
— Ты правда очень красивая, — сказал Март.
— Как тогда?
— Как тогда.
Она улыбнулась почти счастливо.
На рассвете Этель умерла.
Кори. Сказка
Был конец жаркого июньского дня. Все время где-то рядом ходила гроза, иногда закрывая небо темно-серыми тучами. Но ни капли на жаждущую землю так и не пролилось, и запад окрасился прощальным нежным румянцем.
Климентин дел Корисеверил слегка пришпорил лошадь. Нужно было искать ночлег.
Он слишком много времени провел в дороге под летним солнцем, так что его светлая кожа стала смуглой. Отними лошадь и оружие, и он ничем не будет отличаться от обычного крестьянина.
Конечно, можно было переночевать и в поле, но, во-первых, хотелось отдохнуть от вездесущих комаров и мух. А во-вторых, он надеялся, что его накормят хоть каким-то ужином. Даже если это будет кусок хлеба для него и охапка сена для Харибды.
Замок, который он увидел на закате, был прекрасен своей запущенностью. Ров пересох давно. Возможно, еще в прошлой жизни. Стены увиты диким виноградом,
