наедине Дэниэла и Ольгу. Они послушно покинули пару, выдумав какой-то нелепый предлог.
– Вальс, – задумчиво протянула Ольга, когда, шурша подошвами туфель, скрылась с глаз их родня,– Я люблю вальс.
Не теряя ни минуты, Дейли жестом пригласил ее на тур.
Она подняла руку и положила ее на плечо Дэна, отведя взгляд в сторону. Он крепко обнял ее, положив одну свою руку между ее лопаток, а второй аккуратно держа хрупкую руку своей пары.
– Мне понравился твой голос, – сказал он так близко от нее уха, что мурашки побежали по ее шее.
Они пустились в круг, сначала по краю, уверенно и неторопливо, по мере того, как музыка наращивала темп, их движения ускорялись. Дэниэл подхватил ее левую руку, Ольга повернулась вокруг себя, и полы ее платья поднялись в воздух и быстро опустились на землю, так словно вспыхнуло пламя. Ольга танцевала превосходно. Ее ножки порхали над паркетом, кажется, совсем независимо от нее. Лицо ее было свободно от мыслей о следующем движении, все она делала легко и естественно. Она кружилась, взлетала вверх в сильных руках Дэна, который, в свою очередь, любил танцевать и был профессионалом в этой области, хотя всегда тщательно скрывал это. Но свежесть и прелесть этой девушки не могли оставить его равнодушным, он весь ожил, лицо его засияло, и губы порозовели. Плавности и грации в его широких плечах и высоких ногах было ничуть не меньше, чем во всем ее стройном теле. Они кружились под звуки оркестра несколько туров подряд. Он смотрел на ее лицо, а она редко поднимала глаза, но этого было достаточно, чтобы глупая улыбка цеплялась к их губам. Эта летающая пара очаровала зал, шептались, что они репетировали танец ни один вечер. Дэн взял правую руку Ольги и покружил ее вокруг себя два раза, затем руки его опустили на ее талию и крепко сдавили. Она положила руки ему на плечи, он поднял ее над собой легко, как будто поднимал пушинку, сделал несколько оборотов, и как только Ольга снова ощутила пол под ногами, он вывел ее из круга.
Ее сердце билось так сильно и громко, как бьются колеса самолета при посадке. А его сердце было немо.
Они поблагодарили друг друга за танец взглядом, Ольга приоткрыла рот, сделав короткий вдох, на лбу у нее отразилась невысказанная мысль, но озвучить она ее не посмела, да и некому было – Дэниэл в одно мгновение исчез в хлынувшей к сцене толпе. Ольга вернулась к сестрам и закончила вечер в беседах о музыке, кинематографии и влиянии открытий Эйнштейна на «Теорию большого взрыва». Братьев Джека она больше не видела.
Бал был окончен к четырем часам утра, когда небо мелкими штрихами начало вырисовывать рассвет. Кареты уже не ждали около дома, и звон копыт сменился ревом мотора машин уезжающих гостей. Признаться, утро сложилось восхитительное, будоражащее сознание своей свежестью и ненавязчивостью. Но это, вероятно, мало интересует вас, в отличие от разговора между двумя сестрами, ради которого и была затеяна вся эта поездка.
Торопливым шагом Ольга направилась в находившуюся на этаж ниже комнату Жени. С обыкновенно серьезным и светлым лицом она вошла в комнату, предварительно постучав. Женя, сидя за зеркальным столиком, заплетала волосы в косы. Как только отражение Ольги появилось в освещенном желтыми лампами зеркале, Женя жестом попросила ее присесть на кресло около кровати.
– Ты готова? – не теряя ни минуты, начала Ольга.
– К чему? – спросила Женя, продолжая ловкими аккуратными пальчиками вплетать бисерную ленту в волосы.
– К принятию должности отца, – пояснила Ольга, состроив недовольное лицо из-за вопроса сестры.
– Я не стану наследовать престол.
Голос ее был ровен, и лицо отражало спокойствие, тогда как по лицу Ольги скользнула тень раздражения и волнения, отчего осанка ее стала еще прямее и правильнее, руки, лежавшие на коленях, напряглись и сцепились друг с другом.
– Ты не можешь отказаться, – возразила Ольга, стараясь сохранить твердость,– Ты же мечтала об этом в семнадцать лет …
– Вот именно, – внезапно сорвалось с Жениных губ, точно вспышка электричества ударила в комнате: обе сестры содрогнулись, повисла некоторая пауза, но разговор продолжился в прежнем регистре, – мне было семнадцать, а теперь мне двадцать три.
– А в двадцать четыре коронация, – Ольга говорила уверенно, но медленно, с трудом находя нужные слова,– Ты должна.…Это твой долг… Это в твоей крови.
– Прекрати, Ольга, – грубо отрезала Евгения.
– Я не вижу ни одной весомой причины для исключения тебя из наследников. Ты умнее и сильнее всех тех, кто сидит в совете, ты достойная наследница.
– Ольга, – Женя повернулась к сестре лицом, отложив расческу, – это ты достойная наследница. На тебя всю жизнь смотрел отец и хотел, чтобы ты заняла его место, не я.
– Евгения! – громко крикнула Ольга, вскочив с кресла, – Я настоятельно тебя прошу прекратить этот бессмысленный монолог.
– Ольга, – мягко произнесла Женя, – послушай, я не могу встать на престол.
Ольга чувствовала, чем закончится разговор еще до его начала, но сейчас, когда правда собирается повернуться к ней лицом, она всеми силами пыталась от нее убежать и никогда не слышать.
– Почему? – по-детски просто спросила она, в отчаянии опустив руки.
– Ответ ты знаешь, – печально сказала Женя, – Ты ведь уже давно догадываешься. С первой минуты по твоим глазам я поняла, что ты догадалась.
Ольгу словно ударили по голове, она рухнула обратно в кресло, закрыла руками губы и вытерла набежавшие слезы.
– Я надеялась, – шептала она, – что я ошиблась. Спрашивать, знает ли отец, не стоит, верно?
– Если бы он знал, меня не было бы уже здесь … или в живых, – сказала Женя, и легкая дрожь пробежала по ее щеке.
– Ты отдаешь себе отчет в своих действиях? – успокоив расшатавшиеся нервы, сурово сказала Ольга, – Это карается…
– Я прекрасно понимаю, чем все это заканчивается, – твердо ответила сестра, – Поэтому я не могу принять наследство.
– Тебе никто не даст его, – разозлившись, бросила Трубецкая.
– Я не буду отрицать своей вины. Я знаю, что сделала, но не считаю себя предателем только потому, что следовала своему сердцу, – защищалась Женя.
– Оно повело тебя неверной дорогой, – крикнула Ольга и снова вскочила с кресла, – Я предупреждала о возможности такого события, но я не представляла масштаба катастрофы.
– Ты не понимаешь, – покачала головой Женя.
– Нет, и не хочу, – нервно передвигаясь взад – вперед по комнате, говорила Ольга, – Это противоречит моему кодексу чести.
Евгения, будучи старшей сестрой, не привыкла перед кем- либо отчитываться и выслушивать обвинения. Ее решения не оспаривались никем никогда, правда, дорогой читатель, до этого момента решения касались
