Неужели он отчитывает ее, этот грубиян дьявол?
— Вы должны слушаться его милость, — вставила Элли. — Он умеет отвечать на прямые вопросы. — А когда он взглянул на нее, добавила: — Нет, подождите, это прямые приказы, а не вопросы, которые умеет отдавать лорд Торнклиф. И это разные вещи, хотя он владеет обоими.
Было слышно, как мистер Хаггетт, стоявший у серванта, подавил смешок, но лорд Торнклиф рассмеялся.
— Да, я целые годы совершенствовался в этом. Спасибо, что предоставили мне возможность попрактиковаться на ком-то еще, кроме слуг и шахтеров.
— Так вот почему вы покрыты сажей! — воскликнул Перси. — Вы работаете в угольной шахте.
— Я действительно владелец угольной шахты. Она принадлежала моему отцу, а когда отец умер, перешла к старшему брату. А я стал ее владельцем после… — Боль исказила его лицо, — после того как Руперт умер три года назад.
— Мне так жаль, — тихо сказала Элли.
Мартин кивнул в ответ на ее соболезнование, затем отвернулся, посмотрел на тарелку Перси и сразу же сменил тему разговора.
— Так вам, мастер Перси, я вижу, нравится говядина.
Это вызвало у Перси бурю восторгов, но Элли теперь увидела лорда в новом свете. Бедный, он потерял всю семью в ранней молодости. Неудивительно, что он такой угрюмый.
Когда разговоры прекратились, Мег снова пропищала:
— А где ваша пахучая зелень?
Барон удивленно поднял бровь:
— Пахучая зелень?
— Она хочет сказать «ветки», для Рождества, — пояснил Перси. — Знаете, их развешивают на перилах и полках. Мама любит можжевельник. А Мег не нравится запах.
— А.
Не получив ответа на свой вопрос, Тим повторил:
— Так где она?
— Не груби, — сказала Элли. — Я уверена, что слуги его милости принесут зелень, когда наступит время. — Она и представить себе не могла, что этот человек делает все сам.
— Но Рождество уже скоро! — Тим умоляюще посмотрел на его милость. — Вы прикажете им сделать это завтра?
Лорд Торнклиф напрягся, но ответил сдержанным тоном и с внешне спокойным видом.
— Я не могу загружать моих слуг подобными делами. Им и так хватает работы. — Когда кто-то хмыкнул, он посмотрел на своего дворецкого. — Особенно когда дом полон гостей. Не правда ли, мистер Хаггетт?
— Так и есть, сэр, — уклончиво ответил мистер Хаггетт. Теперь, когда лорд Торнклиф упомянул об этом, стало очевидным, что у него не хватает слуг. Элли не видела женщин-служанок, а только нескольких лакеев, конюхов, повара и мистера Хаггетта. Этим и объяснялось запущенное состояние поместья.
Или же заброшенный вид объяснялся тем же, что и недостаток слуг: нехваткой денег.
Должно быть, все дело в этом! Это объясняло многое — и его язвительные замечания по поводу ее богатства, и простую черную одежду, и постоянные занятия, связанные с шахтой. Ее отец был владельцем серебряного рудника, но он никогда не приходил домой грязным. Только люди, работавшие недалеко от рудника, позволяли себе это. Очевидно, его шахта не окупала себя.
А теперь они, захватив его дом, пользовались его запасами. Это тоже наверняка явилось причиной его резкого поведения. Как и корсар Байрона, он был «слишком тверд, чтобы сдаваться, и слишком горд, чтобы склоняться» и не хотел признаваться в своей бедности.
Придется объяснить ему, что не надо делать долги, чтобы прокормить их. Они не требовали бифштексов и ветчины — они довольствуются птицей. Или Элли найдет какой-нибудь деликатный способ предложить ему деньги за провизию и проживание. Было бы несправедливо пользоваться его гостеприимством и ничего не давать взамен.
— У вас есть лошади, сэр? — спросил Перси. — Похоже, есть, ведь я видел вашего конюха. Не могли бы мы завтра покататься?
— Но не в такую погоду, — вмешалась Элли, не желая ставить лорда Торнклифа в неловкое положение, если он не может позволить себе содержать конюшню, полную лошадей.
— Сомневаюсь, что ваша мать позволит вам кататься по льду.
Барон выпрямился и вытер рот салфеткой.
— Но когда лед растает, я не буду против, если вы воспользуетесь моей конюшней. У меня недостаточно верховых лошадей, но вы можете кататься по очереди.
— А что у вас в том каменном сарае, который мы с Перси видели в окне? — спросил Тим.
— Держитесь подальше от сарая! — мгновенно помрачнев, резко сказал лорд Торнклиф. Заметив вопросительно поднятую бровь Элли, он добавил: — Это единственный приказ, который должен выполняться, мисс Бэнкрофт.
— Как пожелаете, сэр, — произнесла Элли с сарказмом, но мальчики не были такими же послушными, особенно после его неожиданной вспышки гнева.
— Почему? — спросил Перси. — Что у вас там хранится?
— Ничего, что бы тебя касалось, — проворчал лорд Торнклиф.
— Это там вы храните ваши охотничьи ружья? — возбужденно спросил Тим.
— Нет, черт возьми! — Стул барона со скрипом отодвинулся от стола, когда лорд выпрямился в полный рост. — Даже не подходите к нему! Если подойдете, клянусь, я выпорю вас всех! Понятно?
Никто еще не грозился поднять руку на изнеженных мальчиков ее тети. Они смотрели на него раскрыв рты, не зная, что ответить.
— Ради Бога, лорд Торнклиф… — начала Элли.
— Понятно? — повторил он, стукнув кулаком по столу.
Мальчики вздрогнули. Затем у них затряслись головы. Мег расплакалась. Это, как ни странно, приглушило у лорда Торнклифа приступ гнева. Он смотрел на нее, как будто видел ее впервые, с почти комическим выражением ужаса на своем лице. Затем он тихо выругался и выбежал из комнаты.
— Элли-и-и! — рыдала Мег, протянув к ней руки. Элли сразу же взяла ее на руки, сердце у нее стучало, а в ушах шумело после этого бурного проявления нрава человеком, которого она начинала жалеть. Он заглушил ее порыв. Как он осмелился угрожать детям?
— Мне не нравится этот злой человек! — рыдала Мег. — Я… я хочу домой!
— Скоро поедем, — заверила ее Элли, — обещаю.
К ним подошел мистер Хаггетт.
— Вы должны извинить моего хозяина, мадам, — тихо сказал он. — Я уверен, он не хотел испугать вас, но он… очень чувствителен, когда дело касается этого сарая.
— Да, он очень убедительно доказал это, — язвительно сказала она. — Только я не понимаю, зачем надо было проявлять свою силу и власть.
— Вы правы, мадам, я поговорю с ним.
Дворецкий принялся успокаивать их всех, предлагал детям сладости на десерт, затем отвел их к матери, чтобы они посидели с ней, помог Элли приготовить им постель, чего обычно дворецкие не делали.
Однако, хотя мистер Хаггетт на следующий день предлагал множество занятий детям и отвечал на вопросы мальчиков об угольной шахте, становился таинственным как сфинкс, как только речь заходила о его хозяине. Элли никогда не встречала слугу, который так решительно отказывался сплетничать. На любой вопрос о бароне или его сарае был только один ответ: «Вам следует спросить его милость», — а любое резкое замечание о крутом нраве его хозяина получало ответ: «Он просто переутомился, но завтра, я уверен, ему будет лучше».
