— На мой взгляд, у тебя есть две возможности, Лиззи. Ты можешь остаться в запертой комнате вместе со мной, давая пищу непристойным сплетням и намекам, которые распространятся по всей долине… — Он умолк, позволив ей осознать его слова. — Или ты можешь принять участие в маленькой игре своего дяди, пойти на завтрак и попытаться выяснить, чего он этим добивается.
Лиззи открыла рот… и тут же закрыла. Джек представил, как она соглашается с ним, даже бросается к его ногам и благодарит за хладнокровие и трезвый расчет во время суровых испытаний. Но Лиззи, конечно, не согласилась и покачала головой:
— Неразумно там показываться. Чем больше нас видят, тем больше неподобающих сплетен.
— Может, за тобой приедет твой жених, — быстро сказал Джек. — А ты, оставшись в комнате, никогда об этом не узнаешь.
Честно говоря, он считал, что, будь жених хотя бы наполовину мужчиной, он бы уже приехал за ней, а будь он настоящим мужчиной, то сейчас ломал бы дверь этой комнаты.
Упоминание о женихе вроде подействовало. Лиззи на миг замерла, потом оглядела платье.
— Я ужасно выгляжу, — сказала она, пытаясь разгладить мятую одежду.
Джек не видел ничего ужасного. Конечно, серое платье испачкано и помято, зато ее кожа безупречна, глаза как маленькие озера, волосы — очень привлекательная масса локонов.
Естественно, Лиззи превратно истолковала его взгляд и нахмурилась.
— Могли бы не выглядеть таким ошеломленным, — заметила она, поднимая с ложа свою шаль и ленту для волос.
— Едва ли я ошеломлен…
— Теперь, с вашего позволения, мне нужно привести себя в порядок.
Лиззи жестом велела ему повернуться спиной.
Джек нехотя подчинился.
— Хорошо. Я с вами пойду, милорд…
— Джек.
— Милорд. Но лишь при одном условии. Вы будете вести себя так, чтобы всем стало ясно, что прошлой ночью в этой комнате ничего не случилось. Дайте мне слово!
— Джек. Право, Лиззи, ты придаешь этому слишком большое значение. Клан Билов и так должен все понять.
— Вы согласны? — Голос прямо у него за спиной заставил его вздрогнуть, и он резко повернулся. — Вы даете слово?
— Да, — ответил Джек так быстро, что даже сам удивился. — Даю слово графа и джентльмена. Все узнают, что прошлой ночью между нами лежал настоящий океан целомудрия.
Лиззи фыркнула:
— Вы не в Лондоне. Здесь достаточно простого «нет».
Она перевязала волосы лентой, но пропустила длинный локон, украсивший ее шею. Джека охватило безумное желание прикоснуться к нему. Он бы так и сделал, если б Лиззи вдруг не наклонилась за шалью, чтобы прикрыть помятое платье.
Никто из мужчин не обратил бы на небрежность в ее одежде ни малейшего внимания, потому что у Лиззи было одно из самых привлекательных декольте, какие Джек имел удовольствие видеть раньше. А здоровая свежесть Лиззи, в особенности ее пухлые губы, могла пробудить опасные чувства.
Заметив его настойчивый взгляд, она прищурилась.
— В чем дело? Что-то не в порядке?
— Только желание позавтракать, — солгал Джек и протянул ей руку, — Прощу, мисс Бил.
Проигнорировав его руку, Лиззи направилась к двери и стукнула по ней кулаком:
— Открывайте!
— Какая утонченность, — сухо произнес он.
Лязгнул засов, потом дверь распахнулась, чуть не задев Лиззи. Два огромных горца с любопытством заглянули в комнату, остановив взгляд на кровати.
Джек шагнул вперед и закрыл им обзор.
— Соблюдайте приличия, джентльмены.
Приобняв Лиззи, он провел ее мимо назойливых охранников.
Карсон ждал их в небольшой комнате цокольного этажа замка, единственное окно которой выходило на луг, где паслись лошади. Дожидаясь появления несчастной пары, он вспомнил, как Шарлотта и Лиззи стояли в детстве у этого окна, страстно желая оказаться верхом на лошади. Особенно Шарлотта, она даже придумала для них имена вроде Гиацинта или Миранды.
Кто мог предположить, что девочки станут такими непокорными женщинами?
Хбтя в комнате аппетитно пахло свежими яйцами, копченой рыбой, хлебом, кровяной колбасой и овсяной кашей, от нетерпения Карсон не мог есть. Он хотел уже покончить с этим. Неотложные дела требовали его внимания, и он порицал Лиззи за причиненное беспокойство.
Когда пара наконец вошла, Карсон махнул слуге, и тот немедленно стал готовить для них тарелки.
— Прошу за стол, — пригласил он, словно они были настоящими гостями.
Ламборн галантно помог Лиззи сесть. Мошенник выглядел хорошо отдохнувшим, а вот племянница — усталой. И она злобно посмотрела на Карсона.
Тот предпочел стоять, заложив руки за спину и сверля ее взглядом темно-карих глаз. Брат вырастил двух своевольных женщин, хотя он часто предупреждал Алпина, что их независимость доставит одни неприятности. Ведь никакой шотландец, обладающий чувством собственного достоинства, не захочет жениться на своенравной женщине. В долине уже поговаривают о двух старых девах, хотя так оно и есть, обе перешагнули брачный возраст. Шарлотта замуж не выйдет никогда, а Лиззи… тоже не выйдет, если не научится подчиняться власти мужчины.
Но брат его не слушал.
— Полагаю, убежище вам подходит? — лениво спросил Карсон.
— Ты с ума сошел? — выпалила Лиззи.
— Оно вполне удобно, лэрд, — ответил Ламборн. — Правда, слегка маловато.
Лиззи искоса посмотрела на графа, тот ответил ей предостерегающим взглядом.
— Но ваша племянница не так довольна, как я, — прибавил он, не сводя глаз с Лиззи, — поскольку всю ночь провела на полу.
— На полу?
Карсон не удивился. Строптивая девочка.
— Вот именно. Похоже, моего обаяния не хватило, чтобы переубедить ее.
Карсон заметил, что слуга тайком взглянул на Ламборна. За час подобные новости разнесутся по всему поместью.
— Я убедился, — дружески продолжал граф, — что шотландские девушки не склонны так легко расставаться со своей добродетелью. Мисс Бил решительно возражает против связывания рук, не говоря уже об остальном.
Проклятый негодяй умышленно откровенничает при слуге, понимая, что его слова разнесутся по долине. Карсон взглянул на слугу и кивком отослал его из комнаты. Игнорируя самодовольную улыбку Ламборна, он взял приготовленные слугой тарелки и сам поставил их на стол.
— Порой моя племянница может быть весьма неприятной, милорд. Она живет своим умом.
— Дядя, ты говоришь об этом как о чем-то нежелательном, — с притворной мягкостью ответила Лиззи, принимаясь за копченую рыбу.
— В мое время женщины делали, что им говорят.
