рухнув на пол площадки и выплевывая из легких воду.
Но он был один. Старик смотритель исчез так же внезапно, как и появился.
4.
Где-то вдалеке хлопнула дверь, вспыхнул свет, и Сергей зажмурился. Над головой его раскачивалась, поскрипывая, одинокая тусклая лампочка. Помещение было совсем крохотным, насколько сумел оценить его Сергей цепким глазом профессионального фотографа. У противоположной стены стоял небольшой стол, рядом — еще один стул. Вероятно, для того, кто притащил сюда Сергея. Он помнил, как отправился по указанному в заказе адресу для уличной фотосъемки семейной пары. Заказ делал по телефону приятный мужской голос, и Сергей предвкушал хороший гонорар и долгожданный отпуск. Он шел по улице, пиная первые желтые листья, думал о Маринке, роман с которой начался столь стремительно, но уже двигался в сторону свадьбы и тут… чернота, пустота, бездна. Когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что сидит привязанным к стулу в кромешной тьме. Через несколько минут вспыхнул свет, и кто-то откашлялся за его спиной.
— Добрый вечер, — Сергей сразу узнал голос говорившего — он принадлежал его заказчику. — Надеюсь, я не слишком сильно перетянул вам запястья?
Из тьмы шагнула чья-то фигура в шляпе, взяла стоявший у противоположной стены стул и опустилась на него. Сергей не мог рассмотреть лица заказчика, но тщетно продолжать скользить по нему глазами.
— Это вы заказывали фотосъемку? — осторожно осведомился Сергей.
— Я. Но речь пойдет не о ней. Итак… вы производите впечатление человека сговорчивого и разумного. Надеюсь, хоть вас не придется калечить, чтобы донести до вас простые и очевидные вещи.
— Калечить? — голос Сергея дрогнул.
— Если вы будете вести себя благоразумно и не откажетесь пойти на некоторые мои условия, вы выйдете отсюда целым и почти невредимым.
— Почти? — снова переспросил в ужасе Сергей.
— Небольшая татуировка. Ничего страшного. Впрочем, начнем, пожалуй. Не хочу тратить ни свое, ни ваше время впустую. Насколько мне известно, у вас планируется свадьба?
— Да, — закивал Сергей, чувствуя, как все внутри замерло.
— Вы знакомы всего пару месяцев, но уже готовы поклясться Марине в вечной любви. Вы что, действительно ее любите?
— Да!
— А что вы понимаете под словом «любовь»? Ну опишите мне подробно, какие эмоции вызывает в вас ваша невеста.
— Она красивая… очень красивая. У меня пульс подскочил, когда я впервые ее увидел…
— Что, так резко эрекция началась? — усмехнулся Маат и чиркнул спичкой.
На мгновение его лицо осветилось вспышкой огня, но Сергею не удалось рассмотреть черт, и он сглотнул образовавшийся в горле комок.
— Ну…
— Не стесняйся, парень, я ведь тоже мужик и все понимаю! — Маат подошел к фотографу и похлопал его по плечу. — Говори как есть.
— Ну да, можно и так сказать. Ее красота сводит меня с ума… ее роскошная кожа источает аромат ванили и корицы, и я просто утопаю в нем…
— Это все? — разочарованно протянул Маат.
— Она добра и нежна необычайно. Она…
— Бла-бла-бла, — передразнил его Маат и затушил недокуренную сигарету. — Подведем итоги. Итак, во-первых, она вызывает у тебя дикий и необузданный стояк. Кожа там, рожа, запах, ноги, задница, все дела, всё при ней. Так? Так. Во-вторых, гладит тебя по шерстке и смотрит в рот, чем напоминает твою покойную мамочку. Так? Так. Ничего не упустил?
— Да как вы… — Сергей задохнулся от возмущения и попытался подняться, но ножки стула каким-то образом были прикручены к полу, и у него вышло лишь нелепое подергиванье.
— Ну, приятель, надо привыкать называть вещи своими именами. Значит, что мы имеем. Человек разумный с высоким уровнем айкью — да-да, я знаю результаты твоих тестов, не надо так изумляться — выбирает себе в спутницы жизни нечто среднее между мамой и проституткой. Эдипов комплекс. Ну признайся, ты мечтал в детстве отделать собственную мамашу по первое число, а, приятель? — и Маат расхохотался.
— Что вы несете?! — взвизгнул Сергея, и фонтан слюны брызнул из его рта.
— Видишь, даже умные люди не любят правду, — Маат пожал плечами и что-то взял со стола. В темноте блеснуло лезвие, и Сергей сжался от страха. — То есть получается, что тебе для жизни нужен всего лишь регулярный стояк, сопровождающийся качественным сексом с красивым телом, и добрая мамаша, которая накормит утром кашкой и подотрет попу после регулярного процесса дефекации, за которым она тоже будет следить! Чувак, ты мне вот что скажи тогда — а на фига тебе твой высокий айкью нужен в таком случае? Ты зачем Чехова почитываешь вечерами? Все равно твои дети будут рождены от красотки с упругой задницей, а не от Софьи Ковалевской, — новый взрыв хохота отразился от стен и покатился эхом по комнатушке.
— Да что за бред? Марина — прекрасный человек! Она добрая, нежная, ласковая, прекрасно готовит! Любит детей и животных, много читает, интересуется искусством!
— Искусством, говоришь, интересуется? А ты когда ее впервые увидел, то что ощутил — тягу обсудить с ней творения Рембрандта или тяжесть в области ширинки?
— Ну, разумеется, я тогда ничего о ней не знал. Она мне просто показалась очень красивой, и я подошел к ней познакомиться…
— А, то есть искусство ни при чем все-таки. Искусство было потом. А могло ведь его и не быть, так ведь?
— Послушайте, чего вы добиваетесь?
— Всего лишь хочу понять, чем живут умные мужчины.
— Вы сами-то что, не мужик что ли? — взвился Сергей. — На красивых женщин не оборачиваетесь? Не прокручиваете в уме сценарии затаскивания их в постель?
— Боюсь, ты не вполне осознаешь, с кем говоришь сейчас, приятель. И не осознаешь, пока сам не изменишься. В общем так. У тебя месяц сроку, в течение которого ты заканчиваешь идти на поводу у собственного фаллоса и полностью обуздываешь его с помощью головного мозга. Человечество, в конце концов, должно хоть в чем-то превзойти австралопитеков. Радуйся, ты станешь первой ласточкой.
— Что? Я не понимаю, чего вы от меня хотите.
— В течение этого месяца ты будешь полностью контролировать свой член и в первую очередь думать головой — и не ради того, чтобы снова дать члену разрядку, а ради того, чтобы твой высокий интеллект смог, наконец, реализоваться. А то пока ты его использовал исключительно для привлечения самок и затаскивания их в постель.
— Да за кого вы меня принимаете, черт побери? У меня никогда не было беспорядочных половых связей!
— А вот это чистая правда! Что не меняет общей картины. Ты живешь ради оргазмов, и если я тебя прямо сейчас кастрирую, ты пойдешь и утопишься, — в темноте снова сверкнуло лезвие, и Маат подошел ближе. — Я ведь могу
