— Конечно. Вечер еще только начинается, зачем болтать по телефону? Мы можем отметить твой экзамен, хочешь?
— Э-э-э. Ну в принципе… — проговорила она как можно более капризным голосом. — Хотя, конечно, я устала… Ну ладно уж!.. А ты быстро доберешься?
— Сегодня я на скутере.
— Тебе вернули скутер!
Джи рассмеялся:
— Я же никуда не торопился, от полицейских не бегал. Пришел сегодня утром и забрал.
— Здорово. Тогда приезжай. Я стою на перекрестке улиц…
Это был четвертый волшебный вечер Синди в Лос-Анджелесе и первый вечер, когда она решила больше не ломать себя и поступать так, как велит сердце.
Дело в том, что роль старшего ребенка в семье с детства заставляла ее быть серьезной и вести себя по-взрослому. Поэтому, когда уже было поздно что-либо исправлять, Синди обнаружила, что во многие игры недоиграла, многие радости жизни недополучила и вообще — не дожила до конца свое детство, слишком рано став взрослой.
В дальнейшем это правило жизни тоже стало давать о себе знать, когда все друзья, какого бы ни были возраста, относились к ней как к старшей, более мудрой, способной дать хороший совет… Никто из них не знал, что на самом деле ей хотелось послать все к черту, хотя бы денек побыть легкомысленной дурочкой, у которой в голове нет ни одной мысли! Ну просто — ни одной!
Сегодня Всевышний подарил ей такую возможность. Сегодня все было по-другому. Джи будто чувствовал ее желания наперед и весь вечер исполнял роль взрослого опекуна. Он ни о чем не спрашивал, просто брал Синди за руку и вел точно туда, куда хотела Синди, делал то, что хотела Синди.
Он катал ее на скутере, пока не кончился бензин, потом они бросили скутер и побежали в парк на карусели, потом — в другой парк, потом на последние деньги на два часа арендовали машину и уехали на побережье. Продавец из проката посмотрел на них с сочувствием: наверное, решил, что им совсем негде переспать, только если на берегу и в машине. Последняя мысль заставила Синди покраснеть в темноте, но Джи этого не заметил.
Они остановили машину возле самой воды, и наконец-то после тяжелого удушливого дня Синди ощутила долгожданную прохладу. Она ступила босиком на песок и сразу пошла к воде. Как только ступни ее коснулись прохладных волн, ей сразу стало легче. Синди улыбалась, слушая шаги за спиной: а этот Джи не так прост… Он кажется юным, а на самом деле…
— Купаться будем? — Джи подошел сзади и осторожно обнял ее. В этом жесте было столько естественности и непосредственности, словно он делал это далеко не впервые и вообще будто они обнимались каждый день по сто раз.
Мозг Синди заработал как часы. «Если мы полезем купаться, то обязательно займемся любовью. Если мы займемся любовью, мы не успеем как следует поговорить о работе. С другой стороны, после того как мы переспим, мне гораздо легче будет просить его о протекции…»
Она немного подумала и решительно шагнула в сторону. Нет. Однозначно — нет! В последнем случае она будет выглядеть просто дешевкой. Переспала, а потом просит помочь, потому что у нее, видите ли, туго с деньгами! Это будет смахивать на оплату услуг.
— Вряд ли. Я очень устала.
— Напрасно. Твою усталость как рукой снимет. Я обещаю…
Он многозначительно смотрел на нее. Синди нетерпеливо вздохнула: все-таки перспектива была очень заманчивой: ведь парень так красив!.. Может быть, стоит немного спровоцировать, чтобы посмотреть, на что он способен и насколько крепко его воспитание? Если, конечно, сама она сможет потом устоять и не поддаться на собственную провокацию…
Она убрала его руки, вернулась на берег и уселась на песок, обхватив колени.
— Здесь наконец-то так прохладно! Просто праздник для измученного тела! Правда?
Джи озадаченно посмотрел на нее и ушел к машине.
— Ну если ты не хочешь купаться… мы сделаем то, зачем сегодня встретились.
— Что ты имеешь в виду? — почти испуганно оглянулась она.
— Как что? — Он взял с заднего сиденья бутылку вина и два бокала. — Мы же отмечаем твой экзамен!
— Да, точно! А я и забыла. — Она натянуто рассмеялась. — Ты так здорово меня сегодня развлекал, что мне никакого вина было не нужно!
— Не нужно? — Джи с нарочитой наивностью смотрел на нее, подняв обе руки вверх. — Тогда я сам справлюсь со всем этим!
— То есть как?! Это же мой экзамен! А ну отдай!
В какой-то момент шутливой драки Джи ловко перехватил ее за руку, привлек к себе и поцеловал.
Это был стандартный прием, и Синди хорошо знала его еще со времен старших классов. Она сразу поняла, к чему ведет его шутка с вином, и намеренно поддалась на провокацию, причем сделала это столь искусно и артистично, что впервые пожалела о своей несостоявшейся театральной карьере.
Он умел хорошо целоваться, но не более того. Никаких чувств, помимо легкого удовольствия, этот поцелуй в ней не рождал. Или это оттого, что она была крайне озадачена собственными проблемами?
Несколько секунд спустя они напряженно смотрели друг другу в глаза, проверяя собственные ощущения. Потом Синди аккуратно высвободилась из объятий и без всяких комментариев отвернулась.
Джи вздохнул:
— Извини, если тебе не понравилось.
— Ничего страшного. Мне понравилось.
А сама подумала: детский сад!
— Ну по крайней мере, тот факт, что ты сразу не надавала мне пощечин, радует.
— А с какой стати я должна надавать тебе пощечин? Мы же взрослые люди… — На этой фразе Синди лукаво улыбнулась. — Ну а сколько тебе на самом деле лет, Джи?
— А я разве вчера не говорил?
— Нет. Ты сказал, что девятнадцать. А на самом деле?
— Так на самом деле девятнадцать. Скоро будет двадцать.
— А скоро это когда?
— В августе.
— То есть буквально через два месяца.
— Да. Синди, неужели я действительно произвожу на тебя впечатление чрезвычайно юного и несерьезного человека?
Она вздохнула: ему в августе будет двадцать, а ей в ноябре — двадцать один!
— Да нет. Просто мне везет на таких… Ну…
— Каких?
— Ну которые в моем лице ищут старшую сестру.
— А я сегодня вечером вел себя как младший брат?
Синди задумалась: сегодня вечером Джи вел себя, как взрослый мужчина, которому не понаслышке известны все женские капризы и прихоти. Но не как девятнадцатилетний юноша, это точно.
— То-то же! — сказал он, словно прочитал ее мысли. — А теперь, милая Синди, давай просто выпьем за твой успех! И не будем больше говорить о грустном.
Они сделали по одному глотку и молча стали смотреть на океан.
