Осознанность открывает вам доступ к вашим потребностям. Время, когда вы доступны для других, идет вразрез с осознанностью. Сознательно отключать ваш мобильник и компьютер – это прекрасный промежуточный шаг. Однако вашей конечной целью должно быть включать мобильник и компьютер только сознательно.
Йошка Брайтнер. Замедление на полосе обгона – курс осознанности для руководителейВ следующие недели и месяцы новая концепция осознанности начала позитивно влиять на мою жизнь. Мы с Катариной развивали наши отношения в качестве партнеров, такой союз, казалось, был более прочным, чем хрупкие отношения в качестве пары. Ледяной покров, по которому мы двигались, становился все толще. Мы решили: пусть сначала пройдут три месяца моего курса по осознанности и только спустя еще месяц можно будет думать о будущем.
Я уже не зарывался в работу, как прежде, и ожил благодаря Эмили. С помощью Йошки Брайтнера я познакомился не только со значением дыхания и островка времени. Он научил меня всевозможным упражнениям, которые пригодились мне и в дальнейшем. Я открыл для себя принцип «безоценочного восприятия», а также «намеренной концентрации». Упражнения по преодолению внутренних сопротивлений прочно вошли в мою жизнь наравне с осознанным дыханием.
Спустя двенадцать недель курс по осознанности подошел к концу, и на прощание Йошка Брайтнер подарил мне свою книгу «Замедление на полосе обгона – курс осознанности для руководителей» (которая должна была иметь кожаный переплет, если судить по стоимости самого курса). Я решил всегда носить ее с собой, чтобы в случае необходимости черпать из нее советы.
В ознаменование начала моей новой осознанной жизни я решил по окончании курса использовать островок времени в ближайшие выходные для короткого отпуска с Эмили.
Катарина была не против.
Она тоже хотела обозначить новый этап в своей жизни и насладиться свободой, которую получила благодаря мне. Она забронировала на выходные номер в спа-отеле. Такого она не предпринимала с рождения Эмили.
Будучи адвокатом Драгана, я имел доступ к его многочисленным объектам недвижимости. Большую часть из них добыл для него я и отдал в распоряжение различных его фирм. В числе таких объектов был сказочный коттедж примерно в восьмидесяти километрах от города, на берегу чудесного озера. С причалом для лодок, пляжем и площадкой для гриля. Эмили любила воду, и мы решили превратить дом на озере в замок на нашем островке времени.
Этот дом я купил для Драгана на сельскохозяйственные субсидии Евросоюза, выделенные для болгарских баклажанных плантаций. Едва поняв, что бюджетные средства выдаются не нуждающимся просителям, а бессовестным наглецам, мы как одержимые всеми способами стали добывать эти средства. На деле – стоило оборудовать в общественном туалете вход для колясочников, как, предъявив пятистраничную концепцию, можно было получить на весь дом грант от Министерства образования для «Центра без границ по повышению квалификации в области инклюзивных исследований». И потратить этот грант на устройство роскошного спа-центра.
Я знал, что на этих выходных Драган собирался в Братиславу с кучей налички, чтобы уладить там несколько дел. Драган знал, что я в это время хотел побыть с дочкой в доме на озере. Посидеть на причале. Поесть орехов. Покормить рыбок.
И никто из нас не знал, что выходные пройдут совершенно иначе.
Вся неделя до ночи пятницы была сплошным стрессом. До половины двенадцатого я просидел над документами по делам элитного борделя. В отличие от всех арендаторов, которые относительно легко поддались на уговоры, подкуп или запугивания и съехали, детский сад на первом этаже упорно отказывался покинуть помещение. Так что я был вынужден немного поднажать на учредителя – непокорную родительскую инициативную группу, созданную какими-то благодетелями. Поднажать, разумеется, с помощью юридических рычагов.
Учредителей детского сада я совершенно случайно знал лично. Летом Эмили должна была пойти в садик. Критерии, по которым дети получают место в детском саду, еще более непонятны, чем критерии выдачи лицензии на торговлю алкоголем в борделях. Лицензии на торговлю алкоголем выдаются централизованно. Места в детском саду – нет. Мы с Катариной объехали тридцать одно учреждение, расположенное в нашем районе в десяти минутах езды от дома, и в каждом запросили место. Эта родительская инициативная группа была в нашем списке под номером двадцать девять. Мы приняли, не совсем безосновательно, этих ребят за шутов, желающих изменить мир к лучшему. Я исходил из того, что Эмили получит место в одном из детских садов, числившихся в нашем списке под номерами от первого до пятого. Причем мне было бы любопытно узнать, на каком таком чудесном основании нам бы отказали четыре первых номера из этих пяти детских садов. Так что я не видел проблемы в том, чтобы превратить детский сад под номером аж двадцать девять в храм любви. Я уже предложил родительской инициативной группе очень скромные отступные, в противном случае пригрозил очень грязным иском о выселении. Поскольку срок принятия отступных прошел, я готовил иск о выселении.
Где-то за полночь я добрался до своей квартиры и заснул в предвкушении выходных.
Утром в субботу я забрал Эмили у Катарины. У меня еще было такое странное чувство, будто я, словно гость, стою на пороге собственного дома, чтобы забрать дочку. Чувство было хоть и странное, но приятное. Еще три месяца назад, до переезда, я в напряжении стоял у этой двери почти каждый вечер. Потому что знал, что вместо приветствия в меня полетят упреки или – что еще хуже – мое присутствие будут полностью игнорировать.
Теперь я позвонил в дверь, и Катарина поприветствовала меня улыбкой и словами «привет, Бьорн, рада тебя видеть».
Какие перемены за столь короткое время.
