Мы проезжали те же улицы и те же дома, что тогда, семь лет назад, и на душе у меня было так же тревожно. Мама видела, что я расстроен, и пыталась поначалу утешить, но поняла, что это без толку.
Прощай, Москва, я полюбил тебя за эти годы. Но больше мне не придётся бродить по твоим дворам, сидеть среди берёз на скамейках в Измайловском парке. Я больше не увижу тебя, моя чужая радость.
Я отвернулся, чтобы мама не заметила навернувшиеся слезы, затем вытащил из мобильника сим-карту и, открыв окно, вышвырнул её.
Глава 8
Никита
Радость от долгожданной встречи с отцом, новые возможности, суета переезда не смогли затмить тоску по Лёльке. Едва затихали радостные голоса родителей и опускалась ночь, я оставался один на один со своими мыслями. Мама заметила, что со мной что-то не так — видать, темные круги под потухшими глазами выдали меня.
— Никита, тебе здесь не нравится?
Я пожал плечами. Конечно, мне нравилось. Майами — большой современный город, шумный, с самыми разными людьми. Мне здесь легко — прохожие улыбались, приветствовали тебя, словно знали тебя всю жизнь. Даже когда я по неосторожности толкал кого-либо в супермаркете, передо мной извинялись, словно это была их вина.
— Мам, все хорошо, правда.
— Я вижу, ты скучаешь.
Я понял интуитивно, что мама имела в виду — я скучаю не по Москве, по Оле.
Промолчал. В горле встал комок, мешающий говорить нормальным голосом. Она поняла — по нервно сжатым кулакам, по взгляду… Обняла меня.
— У тебя ещё вся жизнь впереди, сынок. Первая любовь всегда самая запоминающаяся. — Я кивнул только для того, чтобы она больше ничего не говорила, но она продолжала: — Скоро начнётся учёба, ты встретишь много новых людей, парней, девушек…
Да, это правда. Мама, как всегда, права — надо выбивать клин клином. Но как же не хочется.
* * *
Учёба давалась мне очень легко. Я успевал посетить лекции, сделать все задания и проекты, ещё потусоваться с быстро появившимися друзьями. Жизнь завертелась, закрутилась. Времени все меньше оставалось на сон и, конечно, на грустные мысли. А я и не хотел больше думать о прошлом, об ушедшей любви. В конце концов, я здесь, она там, и, вполне возможно, мы никогда больше не встретимся. Я мог позвонить, но не хотел. Ни к чему бередить прошлое. Скорее всего, Ольга вышла замуж за Тёмыча, и я только желал ей счастья.
На меня же неожиданно стали засматриваться девчонки, и я впервые почувствовал свою мужскую привлекательность. Когда я учился в школе в Москве, мне было абсолютно безразлично, нравлюсь я кому-либо или нет — для меня существовала только одна девушка.
— Ник, — я обернулся. Ким, рыжеволосая красотка, спешила ко мне, перепрыгивая через две ступеньки. — Подожди.
Я остановился. Девчонка остановилась в метре, восторженно глядя на меня своими янтарными глазами. — Ты на машине?
Я кивнул. Совсем недавно сдал на права, и родители купили мне поддержанный седан за штуку баксов.
— Подвезёшь? Здесь недалеко.
— Конечно, о чем речь.
Пока шли, Кимберли болтала обо всем понемногу — колледже, подружках, подарках на Рождество. Я просто шел рядом, слушая ее звонкий голос. Я знал, что нравился ей. Ровно как и многим другим девчонкам с нашего курса.
Усевшись на пассажирское сиденье, девушка как бы невзначай слегка обнажила загорелые коленки.
— Кстати, Ник, ты будешь на субботней вечеринке?
— Как-то не думал, а что за тусовка?
— Слушай, ты так много занимаешься, что упускаешь много интересного. Может, пора немного расслабиться?
— Ты, наверное, права, Ким, — улыбаясь, я повернулся к ней, затем опустил взгляд на ее ноги.
Что-то вновь начало оживать во мне. Я мужик. И у меня есть желания. Я живу. Моя ладонь сначала нерешительно, а потом настойчиво сжала колено девушки.
— Ник, — выдохнула она. Ее руки обвили мою шею. От Ким пахло ландышами и амброй, совсем не так, как от…
Черт, хватит об этом.
Брюки натянулись на подчинившемся инстинкту органе, и я, приподняв девушку за талию, усадил на себя, незаметно отодвинув автомобильное кресло подальше. Совершенно разные мысли вихрем кружились в моём мозгу — нужно ли мне это, и да — нужно, смогу ли я оправдать ожидания Ким, ведь я только совсем недавно перестал быть девственником? Вдруг она посмеётся надо мной? С чего начать? Надо ли что-то говорить?
С Ольгой было все просто и понятно — нами управляли чувства. С Ким…
Лучше закрыть глаза и представить, что это она…
Я так и сделал.
Шаловливые пальчики уже ловко расстегнули пряжку ремня и молнию на джинсах, выпростав мой стоящий колом член.
— О, Ник, какой ты большой… — с придыханием сказала она. Молчи, Ким, молчи. Сейчас должен быть не твой голос. — Какой ты…
Я должен был заткнуть ей рот. Впился губами в него, забивая своим языком. Девушка заелозила, отодвигая мешавшиеся трусики.
— У тебя есть резинка? — отстранившись на миг, спросила.
— В бардачке.
Мама уже давно набросала мне туда презервативов, которые валялись без дела в течение нескольких месяцев.
Послышался звук открываемого пакетика, и я почувствовал, как нежные ручки обхватили мой ствол, слегка сжали, натягивая силиконовую защиту.
Машина стояла под огромным кустом бузины. Уже вечерело, и нас вряд ли кто-то мог увидеть. Впрочем, было уже поздно об этом думать. Мои ладони обхватили упругие ягодицы Ким и, слегка приподняв её, с силой усадили на член. Внутри было горячо и туго. Она восторженно вскрикнула, прижалась ко мне и начала медленно, размеренно двигаться. Черт, чувствуя, что вот-вот кончу, я остановил ее, скользнул ладонями выше, задирая юбку. Девушка тяжело дышала.
— Ник, продолжай, не останавливайся, — умоляюще простонала она.
Стиснул зубы, пытаясь сдержаться. Мурашки побежали по всему телу. «Я люблю тебя» — мелькнула мысль, обращённая к моей Лёльке. Горячий поток вырвался из меня, опустошая, низвергая с небес. Ким дёргалась, стонала, вздыхала — мне было уже не до неё. Я напоминал себе кита, выброшенного на берег. Девушка приникла ко мне, желая, чтобы я обнял ее, но она меня уже не интересовала. Мои физические потребности были удовлетворены. Эмоции — это совсем другое. Я не хотел сейчас думать об этом. Они остались там, далеко, на другой стороне земного шара.
