— Пять, — поправляет меня мужчина, взглянув на собственные часы, прикрепленные цепочкой к камзолу.
— Пять, — тихо повторяю за ним, непонимающе хлопая глазами. — Еще целых пять минут! Вы должны меня принять! Я ведь успела.
Вместо слез появляется горечь и злость. Ну что за несправедливость такая? Ведь это не я пришла поздно, а они поспешили убраться раньше времени.
— Да я б с удовольствием, юная мисс, но нет остальных участников. А без них я не имею права, — разводит руками мужчина. — И даже, если я их сейчас позову, они все равно не успеют за эти пять минут собраться.
В носу начинает предательски щипать, и я, чтобы позорно не разреветься, поднимаю руку и стараюсь незаметно его почесать, но с губ все равно срывается судорожный вздох.
— Мне некуда идти, — едва слышно шепчу, опустив глаза в пол. Мешок с моего плеча соскальзывает и с глухим стуком падает на пол.
— Ну что же вы так, мисс, — сокрушается мужчина. — Не расстраивайтесь. А в следующем году обязательно приходите. Налить вам водички? Вы пока присаживайтесь… — чувствуя за собой вину, он суетится вокруг меня, как сердобольная старушка подле любимой внученьки.
Плюхаюсь на указанный стул, оставив мешок на полу, и беру в дрожащие руки прохладный стакан с жидкостью. Зубы звонко цокают о края посудины, мешая сделать глоток, а собеседник, убедившись, что я пытаюсь успокоиться, возвращается к своим бумажкам.
Резко распахнувшаяся дверь заставляет вздрогнуть и его, и меня. В аудиторию влетает пожилой седовласый и бородатый мужчина в черном костюме и накинутой на плечи мантии. Стакан выскальзывает из рук и зависает в воздухе просто над моими коленями.
— Мастер Воган, списки готовы? — спрашивает вошедший, а, заметив меня с парящим в воздухе сосудом, интересуется. — Последняя абитуриентка?
— Нет, — шепчу, продолжая гипнотизировать взглядом упрямо левитирующую посудину. — Я не успела пройти комиссию.
— Ясно, — кивает мужчина. — Мастер Воган вносите ее в списки. Пускай это юное дарование учится.
Я не могу поверить своим ушам. Неужели это правда? Взгляд тут же вскидывается на загадочного посетителя, который тоже, в свою очередь, буравит меня подозрительным взором.
— Как скажете, мастер Эзофилус, — подобострастно кивает Воган, зашуршав листами. А стакан, наконец, вырывается на свободу, чтобы продолжить свое эпичное падение вниз, и с победным звоном разбивается об натертый до блеска пол.
Я не знаю, куда себя деть от смущения, чувствуя, как краска стыда заливает щеки. Но ректор академии успокаивающе хлопает меня по плечу и подсовывает протянутый Воганом листок.
— Заполняй, дитя, документы. Как тебя зовут?
— Сеня, — сглотнув, отвечаю я, чувствуя, как хрипнет от волнения голос.
— Пиши, Сеня, свое имя, фамилию, родной город…
Беру в руку странную ручку, у которой вместо знакомого стержня с шариком, остренький кончик с выступившей капелькой темных чернил.
— Пиши? Ты же умеешь писать?
Мамочки! Писать! Доселе я и не задумывалась о том, на каком языке я разговариваю, и умею ли на нем читать и писать. А вдруг мне придется наново учить буквы и цифры? Такое бывает с попаданками, я читала. Паника охватывает меня, заставляя снова подрагивать пальцы и ручку в них. Капля чернил срывается и падает на бумагу.
— Ничего-ничего, не волнуйся, — приговаривает Эзофилус и быстро вытирает салфеткой кляксу.
«Так, Сенька, угомонись! Вспоминай, ты же читала вывески, значит с грамотой у тебя все в порядке», — успокаиваю себя, начиная выводить первую букву фамилии, и только затем замечаю, что сначала нужно вписывать имя. Ну, что за невезуха? «Е» на «К» переправить ну никак не получится, разве что… разве что заменить. Не Ксения, а Есения, точно Есения. И будет у меня новое имя в новой жизни. И оно мне, между прочим, нравится гораздо больше предыдущего. Да и похитителям так найти меня будет труднее, и, подумав, под шумок еще и фамилию меняю.
Быстро заканчиваю заполнять документы, больше не делая ошибок, и с чистым сердцем передаю Вогану. Осталось только отдать ректору перстень Ашкая…
Глава 7
— Можете идти, юная мисс, — отпускают меня маги и углубляются в свои списки.
— Куда? — поднимаюсь со стульчика и, закинув мешок на плечо, растерянно оглядываю собеседников.
Воган непонимающе моргает, потом еще раз, а затем хлопает себя по лбу рукой.
— Пропуск, — восклицает мужчина. — Сейчас я вам выпишу. Отдадите его коменданту общежития, и она вас поселит.
И спустя минуту, мне вручают узенькую полосочку бумаги, на которой неразборчивым почерком накарябано какое-то послание с размашистой подписью внизу.
Ну что ж, полагаю, сегодня кольцо Ашкая передать не удастся. Не знаю, можно ли его отдавать в присутствии других, поэтому медлю, а сам ректор, судя по всему, никуда уходить не собирается, скорее наоборот, весьма глубоко погружается в изучение кипы листов, услужливо пододвинутых к нему Воганом.
Я не решаюсь отвлекать мастера Эзофилуса от сего увлекательного дела, справедливо допуская, что поговорить с ним могу и попозже, и, попрощавшись с мужчинами, выхожу из кабинета, даже забыв спросить, где находится это самое общежитие.
К счастью возле выхода я снова натыкаюсь на того самого суетливого паренька, который мне помогал найти кабинет приемной комиссии, и опять пристаю к нему с просьбой о помощи. А тот мне в ней, как ни странно, не отказывает, да еще и предлагает провести к моему будущему жилищу, где и передает буквально на руки седовласой старушке, исполняющей обязанности коменданта.
— Новая студентка? — меряет она меня придирчивым взглядом. — Надеюсь последняя? А то понабирали тут не пойми кого… — ворчит она себе под нос, выбирая мне постельное белье подушку и матрас.
Сгрузив сей скарб мне на руки, мистрис Близэ ведет меня в мою будущую комнату. Поднимаясь по ступенькам вслед за бодренькой старушкой, я успеваю трижды проклясть свою недальновидность. Ну, почему? Почему я не додумалась оставить часть постельного белья в кабинете коменданта? Тяжелый ватный матрас, скрученный рулетиком, порядочно оттягивает руки. А небрежно кинутая на него сверху постель, то и дело норовит свалиться на землю.
Но удача все же решает повернуться ко мне передом, и мой нелегкий путь оканчивается на четвертом этаже, хотя сама комната оказывается самой дальней от лестницы.
— Располагайся, — приглашает меня внутрь мистрис Близэ, открыв ключом двери с номером четыреста один.
— Твоя соседка приедет в понедельник. За вещами домой отправилась. Хорошая девочка, из приличной семьи, — на этих словах комендантша еще раз придирчиво оглядывает мое мужское одеяние, не блещущее чистотой и новизной, и небольшой потертый мешок с вещами.
— Спасибо, — гордо вздергиваю подбородок. Не на ту напала. Я выжила в приюте, а тут и подавно смогу. А на снобов мне совершенно наплевать.
