Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Дмитрий Андреевич Толстой. Фотография
Дмитрий Андреевич провел реформу среднего образования, которую многие сочли элитаристской. Она превратила университетское образование в сословную привилегию, поскольку поступать в университеты теперь могли лишь выпускники классических гимназий, куда выходцам из бедных слоев попасть было практически невозможно. Граф считал, что людям, которым по рождению предназначена скромная доля, излишняя ученость только во вред. С той же целью он мешал студентам поступать в иностранные университеты, где можно было набраться опасных идей. Тут, правда, имелся и позитивный аспект: министр сделал очень многое, чтобы хорошее образование можно было получить и на родине. Никогда еще в России не открывалось столько новых высших учебных заведений, лабораторий, образовательных курсов.
Поскольку репутации в России обычно создаются либеральными кругами, а они графа, разумеется, ненавидели, большинство исторических работ рисует этого деятеля черными красками. Например, согласно характеристике уже цитировавшегося либерала Б. Чичерина, граф Д. Толстой был человек, «ненавидящий всякое независимое движение, всякое явление свободы, при этом лишенный всех нравственных побуждений, лживый, алчный, злой, мстительный, коварный, готовый на все для достижения личных целей, а вместе с тем доводящий раболепство и угодничество до тех крайних пределов, которые обыкновенно нравятся царям, но во всех порядочных людях вызывают омерзение». «Явления свободы» Толстой безусловно не любил, но обвинение в алчности и угодничестве, кажется, несправедливо. Более спокойный либерал А.Ф. Кони, не разделяя взглядов Толстого, пишет о нем: «…Вообще это был человек незаурядный, человек с волей и образованием, человек, в известном смысле, честный; во всяком случае – это была крупная личность».
В самом конце царствования Александра II, когда в силу вошел более маневренный Лорис-Меликов, звезда Дмитрия Толстого вроде бы закатилась и он получил отставку с обеих министерских должностей. Но при Александре III, полном единомышленнике графа, Толстой опять будет востребован и обретет еще большее влияние, потому что возглавит министерство внутренних дел и политическую полицию. Мы увидим его в новой правительственной «команде», о которой будет рассказано в следующей части.
Тогда же мы поговорим и еще об одной крупной исторической фигуре, Константине Петровиче Победоносцеве (1827–1907). Он стал значительной персоной еще при Александре Николаевиче, так как воспитывал царских сыновей и в 1880 году сменил Толстого на посту синодского обер-прокурора, но по-настоящему развернулся только при Александре Александровиче, эпоху которого иногда называют «победоносцевской».
Таковы основные действующие лица царствования Александра Освободителя. Как мы видим, людей тусклых и заурядных среди них не было.
Накануне
Этим наречием, вслед за одноименным тургеневским романом, принято называть преддверие великой освободительной реформы, законодательно оформленной актом 19 февраля 1861 года. Ветер перемен задул на несколько лет раньше. А. Герцен, зорко следивший за российскими событиями и настроениями, первым уловил признаки оттепели – возможно, памятуя о давней встрече с юным цесаревичем, который поспособствовал облегчению участи ссыльного вольнодумца. Николая едва похоронили, а в лондонской «Полярной звезде» уже появилось открытое письмо знаменитого эмигранта, обращенное к новому царю. Там говорилось: «Государь, дайте свободу русскому слову. Уму нашему тесно, мысль наша отравляет нашу грудь от недостатка простора, она стонет в цензурных колодках. Дайте нам вольную речь… нам есть что сказать миру и своим. Дайте землю крестьянам. Она и так им принадлежит; смойте с России позорное пятно крепостного состояния, залечите синие рубцы на спине наших братий – эти страшные следы презрения к человеку». Герцен писал, что готов отказаться от борьбы, «ждать, стереться», если только царь всерьез возьмется за реформы. Крамольного публициста тайно, но широко читали на родине, так что обращение несомненно дошло до адресата. И, как мы увидим, царь советом воспользовался, но произошло это не сразу.
Главной заботой Александра Николаевича в это время была война, главной задачей – не допустить шатания и паники, которые могла вызвать внезапная смерть железного императора. Поэтому первые заявления наследника звенели металлом. Он провозгласил перед иностранными представителями, что вслед за отцом будет отстаивать принципы Священного Союза и продолжать войну. Следовать отцовским путем он сулился и во внутренней политике.
В самом деле, в разгар тяжелой войны реформ никто не проводит. В Крыму еще полгода грохотали пушки и лилась кровь. Наконец Севастополь пал, начались переговоры, завершившиеся тягостным для России миром. «Сегодня утром появилась официальная статья в «Journal de St. Petersbourg», подтверждающая наш позор, – записывает в своем дневнике Тютчева. – Я не могу повторить всего, что я слышала в течение дня. Мужчины плакали от стыда…»
Но нет худа без добра – теперь перемены стали насущной необходимостью, которую осознали и русское общество, и сам государь. В цитировавшемся выше манифесте от 19 марта 1856 года о заключении мира помимо неуклюжего оправдания его унизительных условий содержалось и окрылившее всех обещание новых времен для России: «Да утверждается и совершенствуется ея внутреннее благоустройство; правда и милость да царствует в судах ея; да развивается повсюду и с новой силой стремление к просвещению и всякой полезной деятельности…»
Но общественного настроения и даже желания самодержца было недостаточно, чтобы приступить к преобразованиям. Во-первых, у царя было лишь общее представление о том, что дела в империи идут скверно, но как и что нужно делать, он не знал. Во-вторых, государственный аппарат, который только и мог осуществить перестройку, совершенно ее не желал, ибо им руководили старые николаевские функционеры.
Поэтому процесс развивался небыстро.
Этапы российской «революции сверху» были в точности такими же, как при другой Перестройке, случившейся в конце ХX века: сначала «перестановки в Политбюро», затем артподготовка Гласности и лишь потом сами реформы.
Кадровая замена происходила постепенно и растянулась на несколько лет, причем проводилась мягко, с раздачей наград и часто с назначением на какие-нибудь пышные, но не слишком значимые должности. Тем не менее к концу пятидесятых годов состав правительства полностью переменился. Ушли председатель Комитета министров граф Чернышев, министр внутренних дел Бибиков, министр путей сообщения граф Клейнмихель, непотопляемый канцлер Нессельроде, князя В. Долгорукова перевели из военных министров на пост шефа жандармов. Даже лучший из николаевских бюрократов министр государственных имуществ граф Киселев, все равно ассоциировавшийся с прежним режимом, был отправлен послом в Париж.
Это не означало, что правительство теперь состояло из реформаторов – им пока взяться было неоткуда. Большинство новых министров мало чем отличались от прежних и заняли свои посты ненадолго. Но дорога была расчищена.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
