— Сегодня перед самым закатом, — отвечала она, — я видела его тень, и она нежно скользнула сквозь меня, — она провела по своей руке двумя пальцами.
И затем я тоже увидела тень и почувствовала, как по коже пробежал холодок.
— О, да ты тоже его чувствуешь! — заметила Волшебное Облако.
— Нет! Нет, не чувствую! Я не верю в призраков.
— Тогда почему ты так испугалась?
— Я не испугалась. С чего бы мне бояться? Призраков не существует.
Но будто бы в наказание за ложь мой страх все нарастал. Я вспомнила, что говорила мать: призраки — всего лишь проявление людских страхов. Иначе почему их боятся только китайцы? Несмотря на логичные выводы матери, я верила, что поэт-призрак все еще живет в этом доме. Признаком его появления был внезапный страх. Но почему он приходит ко мне?
Поэт-призрак был и на шуточной свадьбе Воздушного Облака и Процветающего Яна, который подписал контракт на три сезона. Там я узнала, что Воздушному Облаку шестнадцать лет, а Процветающему Яну — около пятидесяти. Золотая Голубка утешила ее, сказав, что он будет щедрым, как многие пожилые люди. А Воздушное Облако заверила, что Процветающий Ян любит ее и поэтому она считает, что ей повезло.
Моя мать славилась тем, что в ее доме проходили лучшие свадьбы среди всех цветочных домов. Она проводила их в западном стиле, так как в традиционных китайских свадьбах невеста должна быть девственницей, а этого нельзя было сказать ни про одну из куртизанок. Невесты-куртизанки даже надевали свадебные платья, сшитые по западной моде: у моей матери имелся целый набор таких платьев, чтобы невеста могла выбрать наряд по вкусу. Платья были явно американскими: с низкими корсажами, пышными юбками, с шелковыми оборками, обшитыми кружевами и расшитыми мелким жемчугом. Эти платья никогда бы не перепутали с китайскими траурными одеждами из грубого белого полотна.
Как я поняла после посещения в другом доме одной из китайских свадеб для куртизанки, у западной брачной церемонии были свои преимущества. Во-первых, западные свадьбы не связаны с почитанием предков, а любые предки оскорбились бы, узнав, что кто-то из их наследниц стал куртизанкой, поэтому у нас не было скучных ритуалов со вставанием на колени и бесконечными поклонами. Церемонии были короткими, молитвы пропускались. Невеста говорила: «Я согласна», жених говорил: «Я согласен», а потом наступало время пира. Еда на западной свадьбе тоже была особенной: блюда выглядели как европейские, но на вкус оставались китайскими.
За различную плату клиенты могли выбрать музыку в разном стиле. Самым дорогим был оркестр, играющий американские мелодии, и его приглашали только в хорошую погоду. Более дешевый вариант — американский скрипач. Затем еще предстояло выбрать подходящие песни, и важно было не ошибиться, судя только по названию. Одна из куртизанок попросила скрипача сыграть «О, обещай мне», думая, что такая длинная песня укрепит верность ее покровителя и, возможно, он увеличит срок контракта. Но песня тянулась так долго, что гости потеряли к ней интерес и начали обсуждать свои дела, когда она еще даже не кончилась. Другие сестры потом говорили, что именно из-за этой песни покровитель так и не продлил контракт. Всем нравилась грустная песня «Старое доброе время», которую играли на китайском двухструнном инструменте, похожем на миниатюрную виолончель. Пусть она обычно исполнялась по печальному поводу, во время похорон или прощаний, но все-таки она была очень популярной. В ней было всего несколько английских слов, запомнить их не составляло труда, и все любили ее петь, чтобы показать, что тоже знают английский. Моя мать немного поменяла ее текст, чтобы в нем звучало обещание супружеской верности. Если куртизанка нарушала обещание, это приводило к разрыву контракта и падению репутации, которую было трудно восстановить. Однако если обещание нарушал покровитель, куртизанка чувствовала себя оскорбленной. Почему он поступил с ней так низко? Должно быть, у его поступка была какая-то причина.
Процветающий, воображавший себя китайским Карузо, с удовольствием пел эту песню:
@
Забудем старую любовь,
Не вспомним мы о ней!
Забудем старую любовь
На много, много дней!
Побольше кружки приготовь
И доверху налей.
Забудем старую любовь,
И не вернемся к ней![12]
@
Посреди песни Волшебное Облако вдруг повернулась к арке. Она нежно дотронулась до своей руки, подняла взгляд и улыбнулась, и спустя мгновение я почувствовала, как знакомый холод овеял мне руку и пробежал по позвоночнику. Я вздрогнула и подошла поближе к матери.
Процветающий старательно протянул последнюю ноту, потом насладился долгими, слишком долгими аплодисментами, а затем объявил, что пора преподнести Воздушному Облаку свадебные подарки. Первыми стали традиционные для каждой куртизанки серебряный браслет и отрез шелка. «Выпьем же за них!» Гости подняли чаши, запрокинули головы и одним глотком осушили вино. Следующим подарком стал небольшой диван в западном стиле, обитый розовым сатином. «Поднимем же за него две чаши!» Вскоре последовали и другие подарки. Наконец Процветающий подарил Волшебному Облаку самый желанный подарок: конверт с деньгами — первый месячный заработок. Она увидела сумму, ахнула и потеряла дар речи от неожиданности, а по ее щекам заструились слезы. Но пока было неизвестно, отчего эти слезы — от того, что она получила гораздо больше, чем ожидала, или наоборот. Гости снова подняли чаши. Волшебное Облако уверяла, что больше не выпьет ни капли. Лицо ее пошло красными пятнами, и она призналась, что чувствует, как потолок качается в одну сторону, а пол — в другую. Но Процветающий ухватил ее за подбородок и заставил выпить вино, а затем, подстрекаемый друзьями, налил ей еще. Но тут Волшебное Облако издала громкое бульканье, а затем ее стошнило, и она упала на пол. Золотая Голубка, чтобы побыстрее выпроводить гостей, сразу же подала знак музыкантам, чтобы те начали играть прощальную песню. Процветающий ушел с ними и даже не оглянулся на Волшебное Облако, которая лежала на полу, жалобно бормоча извинения. Воздушное Облако попыталась приподнять и усадить ее, но девушка в полуобморочном состоянии снова безвольно откинулась на спину, будто снулая рыба.
— Ублюдки, — проворчала Золотая Голубка. — Перенесите ее в ванну и проследите, чтобы она не захлебнулась.
Я видела много свадеб. Красавицы, что помоложе, заключали контракт за контрактом, с перерывами едва ли в неделю. Но постепенно они старели, глаза их сияли уже не так ярко, и однажды время свадеб для них заканчивалось. А потом наступал день, когда Золотая Голубка говорила красавице, что ей пора «нанять паланкин» — это был вежливый способ сказать, что куртизанку выгоняют из дома. Я помню день, когда плохую новость сообщили Розовому Облаку. Мать и Золотая Голубка вызвали ее в кабинет, а я в это время занималась в Бульваре — в комнате, отделенной от кабинета большими стеклянными дверями. Я слышала, как Розовое Облако повысила голос. Золотая Голубка зачитывала ей цифры доходов, говорила о снижении спроса. Но почему мне так хорошо был слышен их разговор? Я подошла к двери и увидела, что она прикрыта неплотно, а между полотнами виднеется щель в полдюйма шириной. Я слышала, как Розовое Облако смиренно молила, чтобы ей разрешили остаться еще на некоторое время, ссылаясь на то, что один из клиентов вот-вот должен стать ее покровителем. Но Золотая Голубка и мать были непреклонны и безжалостны. Они предложили ей другой дом, куда она могла бы переехать. Розовое Облако стала говорить громче и яростней. Они оскорбили ее, сказала она, если посчитали обыкновенной шлюхой. После этих слов она выбежала вон. Несколько минут спустя я услышала, как она завыла — в точности как Карлотта, когда ей прищемят лапу дверью, — надрывный звук, казалось, исходил из самого нутра, из глубины сердца. От этого воя мне стало нехорошо.
