— Меня абсолютно устраивает наличие в моей жизни тебя и Таси. И я бы ни за что на свете не стала менять этого.
Можно было просто сказать, что я люблю их, но, во-первых, обе дочери и так это знали, а во-вторых, Женька спрашивала меня совсем не об этом.
У нас с ней были своеобразные отношения, не до конца вписывающиеся в типичную систему “дочки-матери”. Я родила в девятнадцать и долго не могла осознать своего материнства. И дело тут было даже не в любви. Это горяче-пронзительное чувство зародилось во мне задолго до того, как мы с крохотной девочкой впервые повстречались в стенах роддома. Просто первое время я относилась к ней скорее как к сестре, чем как к собственному ребёнку. Делая всё от меня требующееся, я никак не могла перестроить своё сознание на новый лад, не понимая, что “Я” — это на самом деле “Мы”. К тому же первые Женечкины годы пришлись на моё студенчество, и поначалу забота о ней полностью лежала на моей маме. Поэтому наши отношения и по сей день больше походили на дружеские. Безоговорочное доверие и знание, что мы всегда будем самой надёжной опорой друг для друга, не спасало нас в кризисные моменты. Нам не хватало какой-то субординации, из-за чего в своей манере общения мы больше походили на двух подруг, чем на маму и дочку. С Тасей у меня было всё немного иначе, но и родила я её уже в достаточно сознательном возрасте.
Моя вина перед Женей была неочевидной, но она была, невидимой стеной вставая между нами в минуты недопонимания. И вместо того, чтобы в полной мере поддержать её, помочь справиться с эмоциями, меня тянуло на оправдания, что мало чем помогало делу.
Всё это крутилось в моей голове, когда Женька нарушила ночную тишину, будто бы между делом заметив:
— А он ничего.
Я поперхнулась собственными же слюнями и тут же подскочила на локтях, во все глаза уставившись на дочь. Спрашивать, о ком она говорит, было глупо, но я, конечно же, спросила:
— “Он” — это кто?
— Алексей? — сдерживая явное ехидство, отозвалась она. — По крайней мере, он так представился.
Промолчала, усилием воли заставляя себя улечься обратно. Обсуждать Орлова, к слову, мне совсем-совсем не хотелось. Зато “заноза” моя никак не желала униматься:
— Мам, а кто он?
— Сосед. Бывший. Мы в детстве жили на одной лестничной площадке.
— А-а-а-а, — как-то разочарованно протянула она. — И всё?
— Одноклассник ещё…
— А он сказал, что друг.
— И другом тоже был.
— И всё?
— Жень, вот что ты от меня услышать хочешь?
— Правду? — невинно предположила она.
— Какую?
Дочь запнулась, видимо, прикидывая, насколько готова идти напролом дальше, по итогу решив, что всё-таки до конца, поэтому крайне ехидно хмыкнув, продолжила свою экзекуцию надо мной:
— Насколько он подходит на роль отца… э-э-э, ему, — и указала в область моего живота, так и не рискнув произнести вслух слово “ребёнок”.
— Женя, — сквозь сжатые зубы предупредила я её, намекая на то, что мне не нравится оборот, который принимал наш разговор, но плевать она хотела на мои предостережения.
— Нет, мам, ну сама подумай! Сколько можно безотцовщину плодить?!
Слова вряд ли могли принадлежать четырнадцатилетней девочке, значит, где-то услышала. Родители мои такими категориями не мыслили, следовательно, оставался один вариант — Алла.
— По-моему, кому-то нужно поменьше общаться со своей крёстной.
— Не, ну а чё, она же права. Я скоро уеду учиться, Таська тоже вон растёт как конь, ой, то есть как лошадь. Ты такими темпами одна совсем останешься!
— Не останусь, — буркнула я и всё-таки положила руку на свой плоский живот. Дочь проследила за моим жестом и опять хмыкнула.
— Не, ну дети — это, конечно, хорошо, — заключил ещё совсем недавний ребёнок, — но нужно же и о себе подумать!
— Женя-я-я, — простонала я, схватившись за голову. — Пожалуйста, избавь меня от прямых Алкиных цитат.
— Хорошо! — разобиделся ребёнок. — Если ты хочешь это услышать, то я тебе скажу! Нам нужен папа!
Новый стон больше походил на приступ удушья, для полного счастья меня ещё и затошнило.
— А это откуда? — резко сбрасывая с себя одеяло, уселась я на кровати, с недовольством глядя на Евгению. Той пришлось последовать моему примеру.
— В интернете прочитала. Там было сказано, что дети, выросшие в полных семьях, счастливей…
— Господи, тебе счастья не хватает? — несчастно всплеснула я руками.
— Нет… да… я не знаю.
И от этого её признания меня буквально прошибло. Тут же поймала её за худые, всё ещё острые плечи и притянула её к себе.
— Женечка моя… — хотелось начать оправдываться и извиняться (типичная моя стратегия), но я сдержалась, памятуя о том, что главное сейчас не успокоить себя, а помочь выговориться ребёнку. — Ну что такое?
Она не спешила с ответом, совсем по-детски уткнувшись носом куда-то мне подмышку. Я провела ладонью по спутанным волосам дочери и подумала, что надо бы начать её гонять косу на ночь заплетать, а то след длинных волос можно было найти уже по всей квартире.
— Мне мальчик нравится… — беззащитно призналась она, а моё сердце пропустило удар. В мальчиках я не разбиралась от слова “совсем”, у меня от них только беременеть неплохо получалось.
— Хороший хоть мальчик?
— Самый лучший, — с вызовом заявила Женя, наконец-то оторвавшись от меня.
Ну кто бы сомневался.
— Это хорошо, что хороший, — от неловкости сморозила какую-то глупость, но это вдруг помогло, потому что дочь усмехнулась.
— Вот только ему на меня всё равно.
— Почему ты так решила?
— Потому что если бы нравилась, он бы сам ко мне подошёл! — вынес вердикт знаток человеческих душ.
— Может быть, он стесняется?
— Пф-ф-ф, - фыркнула, закатив глаза. — Что ещё скажешь?
А сказать мне было категорически нечего. Мой опыт общения с мужчинами вне рамок рабочих вопросов был настолько мизерным, что впору было мне советов у Жени спрашивать.
— Так, ладно, настоящие мужчины не стесняются, — кивнула я головой. — Что ещё? Папа-то нам зачем понадобился?
— Как это зачем? — удивилась она. — Опыта набираться, отрабатывать поло-ролевые сюжеты.
— Я тебе интернет отключу, — поклялась в сердцах. Кажется, подростковая заинтересованность психологией выходила из-под контроля.
— Ну и ладно, — гордо фыркнула она, отодвигаясь от меня. — Я тогда… в библиотеку пойду!
Как ни странно, но я с облегчением выдохнула, понимая, что хоть в этом мы с ней похожи. Перед тягой к новым знаниям ничто не могло нас удержать.
