Словно ужаленная торопливо перебираю ногами намытые уборщицей ступеньки и, испуганно вцепившись в перила, торможу у своего порога. Явился!
Миша собственной персоной. Засунул руки в карманы серого пуховика и теперь глядит на меня сверху вниз. Да так пристально, что пальцы сами собой тянутся к дурацкой вязаной шапке, тут же стягивая её с затылка.
Господи, ещё какой-то час назад я решила плюнуть на нашу интрижку, запрятать воспоминания в дальний угол и больше никогда не открывать ему дверь, а стоило увидеть и глупый румянец на щеках выдаёт с головой – не так-то это и просто…
– Ты чего? – шепчу побелевшими губами, опуская на пол свою поклажу, и в неверии пялюсь на нежданного гостя.
Суббота же! Разве не должен он отсыпаться после вчерашней попойки, мучиться диким похмельем или просто бездумно переключать каналы на телевизоре?
– Соскучился, – улыбается вместо этого и уже сгребает меня в объятья. А я дурею! В этом его парфюм виноват – сколько бы жадных вдохов ни сделала, никак не могу надышаться.
Совсем пропащая, да? Никакого стрежня внутри, никакой гордости. Лишь неуёмное желание запустить пальцы в его шевелюру и наконец ощутить его вкус на губах. Это и делаю, напрочь позабыв, что смертельно обижена его затянувшимся молчанием, таким открытым пренебрежением и ещё миллионом вещей, сейчас со стремительной скоростью улетучивающихся из моей головы. Теперь там лишь он – напористый, опаляющий горячим дыханием мою раскрасневшуюся щеку, по-хозяйски обшаривающий талию, словно я не в пуховике, а стою перед ним в чём мать родила…
Боже! Мы же в подъезде! Взрослые люди, а ведём себя как подростки!
– Давай зайдём? – шепчу, как в горячке, пытаясь нащупать в кармане ключи, но стоит ощутить прикосновение холодной стали к пылающей коже, мгновенно трезвею. У меня же в гостиной мужчина!
Наверняка лежит на диване в Мишином халате и умирает от дикой головной боли. Крепкий, между прочим, на голову выше Васнецова, а что уж о габаритах говорить?
Сейчас пущу Мишу в квартиру и плакало моё женское счастье…
– Ты чего, Саш? Я, может, не вовремя?
Я губу жую, никак не решаясь отпереть дверь, а он мне в затылок дышит, наверняка угрожающе насупив брови.
– Чего застыла?
Ладно, рано или поздно правда всё равно выплывет наружу, так к чему тянуть? Глубоко вздохнув, киваю мужчине на свои пакеты, и стоит ему подобрать их с пола, вставляю ключ в замочную скважину. Разберёмся, верно? Подумаешь, незнакомец... За эти полгода мог бы и привыкнуть к тому, что я не могу пройти мимо чужой беды. А если вдруг психанёт, так тому и быть. Ещё неизвестно, чем он у себя занимается.
Прокручиваю ключ, удивлённо вскинув бровь, ведь я отчётливо помню, что закрывала верхний замок на три оборота, и не на шутку взволнованная, дёргаю дверь на себя.
– А где пёс? – я застываю как вкопанная посреди прихожей, а Васнецов как ни в чём не бывало вешает куртку на крючок. – Я уже морально настроился, думал он опять меня облает… Саш, с тобой всё хорошо?
Если бы…
– Умер Тошка, – не снимая сапог, семеню в гостиную, заранее зная, что никого там не обнаружу, и торопливо разматывая с шеи шарф, бросаю не глядя на опешившего Васнецова:
– Если бы ты вчера мне ответил, знал бы.
Отлично. Нужно было запасные ключи забрать с собой! А я так погрузилась в свои мысли о предстоящих делах, что только подъезжая к ветклинике вспомнила, что они так и висят на гвоздике!
И что делать теперь? Проверять, на месте ли мои украшения, а после забыть этого бедолагу как страшный сон?
Словно и так непонятно, что незнакомца и след простыл, открываю поочерёдно все двери, с каждой секундой всё больше убеждаясь, что на этом моя спасительная миссия закончена, а Миша на обувную лавку садится и с интересом за мной наблюдает.
– Злишься, значит? Как чувствовал, что рано или поздно ты сорвёшься. Ты ведь не такая, Саш.
О чём это он?
– Не такая? – и сама останавливаюсь, теперь внимательно глянув на лучшего друга брата. Что это значит?
– Ну да. Тебе стабильности хочется. Чтоб мы съехались, твоей родне о нас рассказали, будущее на несколько лет вперёд распланировали, вот и бесишься. Только я сразу предупредил, что серьёзности не ищу. Сыт ей по горло.
Обидно вообще-то. Скидываю к ногам пуховик, всё также сканируя взором спокойное лицо своего гостя, и, устало вздохнув, сажусь прямо на пол. Ну вот, меня официально признали девушкой на одну ночь. Ладно, на пару, но от этого как-то не легче… Ведь будь на моём месте Карина, он бы от серьезности не бежал. Три месяца пил, когда она на развод подала, мне Ванька рассказывал. А на меня как на прокажённую смотрит, словно я его ожидания обманула. Сама подписалась на эту интрижку, а теперь что-то требую…
– Ну, чего глазами хлопаешь? Мне уходить или как? – Миша встаёт, устало разминает шею, всем своим видом показывая, что правил менять не намерен, а я даже ответить не могу. Сил нет. Ни прогнать, ни остановить. Только глупая непрошенная слеза по щеке катится…
– Саш, ну не маленькая же уже. Либо принимай таким и перестань строить иллюзии, либо гони меня в шею.
Как у него всё просто! Словно чувства по щелчку пальцев отключаются – щёлкнешь, и уже не болит. Не ноет, царапая острыми когтями наивное девичье сердце.
– Как знаешь, Саш. В любом случае, если тебе моя помощь понадобится, обращайся.
Ну всё, уйдёт сейчас. Вроде бы привычное дело – мелькнул, разбередил душу и исчез, а завыть хочется в голос. Только разве это что-то изменит?
Смотрю, как он неторопливо натягивает пуховик, как бредёт к двери, как касается ручки, как оглядывается напоследок… И зачем-то спрашиваю:
– Ты зачем приходил?
Нет, я, конечно, и так понимаю, просто не вечер сейчас и даже не воскресенье…
– Проверить. Мне вчера шепнули, что ты какого-то бомжа домой приволокла. Решил проверить… Но, похоже, меня надули.
Надули… Бледнею, словно не человек передо мной, а призрак, не первый год досаждающий мне своим присутствием, и неуклюже, из последних сил, выпрямляюсь на ватных ногах. Шепнули, значит…
– Карина?
Ванька не мог. С чего бы ему обсуждать с Васнецовым мои безумства? Ему же невдомек, что мы в этой квартире не первый месяц не пойми чем занимаемся…
