Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Собственно, для людей с героиновой зависимостью существует два лекарства. Первое – метадон: ярко-зеленая или голубая жидкость, относящаяся к тому же классу веществ, что сам героин или морфин, к опиатам. Его принимают ежедневно, как замену героина, и он предотвращает ломку. Доза корректируется с учетом потребностей пациента и со временем постепенно снижается, если тот хочет полностью отказаться от наркотиков, но без неприятных симптомов отмены. Неудобство здесь в том, что за ним надо ежедневно приходить в клинику; получить рецепт на 3 дня или на неделю можно только после того, как пациент сдаст анализы мочи, которые покажут, что он не употреблял дополнительно героин. Метадон, в отличие от героина, не дает эйфории: он просто устраняет симптомы отмены. С учетом того, что именно ради эйфории люди и принимают наркотики, это портит все веселье.
Второй вариант – бупренорфин, или «Субутекс». Это маленькие таблетки, которые кладут под язык, где они медленно растворяются. В них также содержатся опиаты, заменяющие героин, но дозу можно уменьшать через несколько недель, а не месяцев, как на метадоне, так что детоксикация проходит быстрее. Это очень удобно, когда пациент хочет полностью бросить наркотики, и неудобно, когда не хочет. Лекарство блокирует клеточные рецепторы, на которые воздействует героин, обеспечивая тем самым дополнительное преимущество: при его приеме героин на пациента больше не действует. Однако если за день до начала приема «Субутекса» принять больше одного пакетика героина, лекарство работать не будет. К тому же, оно страшно дорогое, и его обычно приберегают для тех, кто твердо намерен соскочить.
Я-то считал, что все, кто обращается в наркотическую клинику, хотят соскочить, но это определенно было не так.
– Большинство никогда не слезет с наркотиков, – объясняла сестра Штейн, проводя меня по кабинетам. – Количество излечений не превышает 5 % в год.
Я пришел в ужас.
– Как же так?
– И то если повезет, – добавила она.
Я оглядел приемную – стулья, плакаты на стенах, администраторов, медсестер, – столько усилий ради каких-то 5 %?
– Вы, наверное, думали про борьбу с ломками? Про то, что будете помогать людям бросить? – продолжала сестра Штейн. – Нет. Поддержка. Вот на что надо нацеливаться с большинством наших пациентов. Снять их с героина и приучить вместо него принимать метадон. Так у них не случится передозировки, и они не кончат где-нибудь в канаве. На метадоне они могут работать, платить за квартиру, ну и таким образом возвращать свой долг обществу. Вот ради чего все это.
Она постучала костылем по полу, подчеркивая свои слова.
– Вы скоро поймете, какой большой успех – перевести пациента с героина на метадон, я вас уверяю, – закончила она, фыркнув и покивав головой.
Похоже, Молли, которую физически сдвинуть с места было очень легко (хотя я бы, конечно, никогда не стал этого делать), вряд ли удалось бы заставить сойти с ее позиций относительно наркотиков.
– Слушай, сынок, я в этом деле уже много лет. Мне слишком поздно меняться, – сказала она. – Если меня спросить, хотела бы я прожить свою жизнь по-другому, то конечно, я отвечу «да». Лучше было не становиться наркоманкой, но сейчас, в моем возрасте, у меня нет сил бросить. Ну и что, что наркотики могут меня убить, велика потеря! То же самое может сделать и стенокардия. С героином, по крайней мере, веселей.
Тем не менее она меня не убедила. Лучше было не становиться наркоманкой, да, но она-то стала. Я начал выписывать ей рецепт на метадон.
– Стартовая доза 30 миллиграмм, в течение недели, если начнется ломка, мы увеличим дозу, хорошо? – объяснил я, ставя свою подпись.
– Вы тут поосторожнее, док, – заметила она. – В округе все знают, что сегодня новый врач приступил к работе. Они будут вас испытывать, так что держитесь потверже, знаете ли.
Молли была просто кладезем мудрых советов; очевидно, аромат моей наивности достиг ее ноздрей, стоило ей вступить в кабинет.
– У вас будут выпрашивать голубенький, вы же тут человек новый.
– Голубенький? – переспросил я, гадая, что это может быть: хоть я и работал первый день, я сомневался, что людям понадобится мой галстук с распродажи.
– Ну, голубенький! «Валиум».
Ну да. «Валиум», или диазепам, – так называется дженерик. Некогда вездесущая панацея для отчаянных домохозяек. Маленькие голубые таблетки и их аналоги из семьи бензодиазепинов, «маминых помощников», которые вызывают сильную зависимость и теперь используются редко. Они провоцируют легкое ощущение эйфории и снижают тревожность, так что, по словам Молли, имеют широкое хождение у наркоманов на тяжелых наркотиках, которые их принимают в перерывах между дозами.
– Помогают продержаться, пока не заполучишь коричневый.
Я уставился на нее непонимающим взглядом. Тут у них что, все обозначается по цвету? Я почувствовал себя, словно в детском саду: «а в голубом шкафчике у нас диазепам…»
– Героин, – терпеливо перевела она. – На улицах его называют smack, или коричневый. Вообще, героинщики – люди приличные. О них плохо говорят, но, пока им удается раздобыть пакетик – другой, они сюда не приходят.
– А сколько стоит пакетик на сегодняшний момент? – поинтересовался я, как будто собирался сравнить цены с теми, что были пару лет назад, вроде как на хлеб или на молоко.
– Ну, в среднем десятку, правда, там куча всего намешана, и он не особо чистый.
– А белый – это что?
– Крэк. С ним надо поаккуратней. Достать его нетрудно, по сравнению с героином, но черт, какой от него приход. Ты вроде можешь с него слезть, но не хочешь.
Я кивнул.
– Сейчас его можно купить где угодно, но я помню времена, когда его днем с огнем было не сыскать. Ни за деньги, ни за секс.
Молли мечтательно уставилась в пространство, и мне пришлось напомнить себе, что она говорит о крэке, а не о бананах в тяжелые времена Второй мировой.
– А он сколько стоит? – спросил я.
– Тоже около десятки за дозу, но в день можно употребить штук до десяти – зависит, как чувствуешь себя. Отвал башки: пока не закончится, не оторваться.
Ну да, прямо как Pringles. Она пробыла у меня в кабинете каких-то полчаса, но за это время я узнал о наркозависимости больше, чем за 6 лет на медфаке.
Остаток утра я провел, сидя у себя в уголке и подписывая рецепты на метадон. Это было до ужаса скучно. Определенно, принимать наркотики куда увлекательней, чем выписывать их. В моем списке имелись еще пациенты, но ни один не явился на прием. Я отправил sms Флоре, которая работала анестезиологом в родильном отделении больницы по соседству: «Хочешь сходить перекусить?»
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
