— Аня, сядь в машину, — терпеливо попросил Арс.
— У меня есть своя. — Снежный вопросительно изогнул бровь. — Я сама доеду.
— Раз ты согласилась стать моей женой, значит и жить, и передвигаться отныне будем вместе.
Его тон был тверд, Арсений не терпел несогласия, перегородил мне путь назад, подталкивая меня в машину даже не телом — авторитетом, потому как касаться не имело смысла — достаточно настойчивого взгляда, от которого бросало в дрожь. Арсений походил на скалу, которую нельзя перепрыгнуть, пробить или сломить — большой, сильный и несгибаемый. Я в который раз пожалела о своем решении выйти за него.
Вот почему мы — девочки — такие импульсивные? Почему я не пошла напиваться к подруге? Ах, да — настоящей и самой верной у меня не было и в помине. Тогда почему бы не спустить пар в клубе? Или на крайний случай… Почему я не могу ничего придумать?
Одни “почему”! Вот же ж…
Всю дорогу я обдумывала ситуацию на заводе. Больше всего меня возмущал тот факт, что начальник не сумел самостоятельно погасить забастовку. Сомнения по поводу его компетентности только крепли, особенно после очередного звонка Галины, сообщившей еще о вчерашних проблемах. Правда, причина, по которой все началось, была неизвестна.
Едва мы прибыли на место, как я, не дожидаясь Арсения, вышла из машины и направилась к пропускному пункту. Охрана ждала нас и безоговорочно впустила.
Мне никогда не доводилось участвовать в таких мероприятиях, поэтому волнение захлестнуло меня с головой. Отец всегда все делал сам и сейчас, когда его нет рядом, следовало показать себя.
Нас сопроводили на место, где была организована забастовка. Непривычная тишина на заводе пугала. Помещения походили на складские. Обычно здесь гремели пескомойки и дробилки, непрерывно полз ленточный конвейер, а рабочие слаженно выполняли обязанности. Теперь же объект мало походил на крупный завод по переработке. Едва нас заметили первые зеваки, в помещении поднялся гул, постепенно перерастая в балаган. Я растерялась. Здесь было по меньшей мере две сотни работников, и каждого следовало успокоить.
Мы с Арсом поднялись на возвышение. Честное слово, перед такой толпой я чувствовала себя, как школьница перед директором. Даже на совещаниях перед начальством не робела, а в эту самую секунду, глядя на озлобленные лица простых рабочих, в голове что-то щелкнуло. Вероятно, инстинкт самосохранения. Одно неверное слово — и взбешенные люди могли доставить немало проблем.
— Здравствуйте, — громко произнесла я, стараясь перекричать гвалт, но меня никто не слушал. Они как будто нас не видели или не хотели замечать. — Уважаемые...
— Внимание!
Арсений гаркнул так, что все замолчали. Даже я вздрогнула, готовая слушать его. Этот властный голос, как и у моего отца, от которого холод страха лизал позвоночник и по коже бежали мурашки. Я бросила на него осторожный взгляд и — о, чудо! — он любезно предоставил мне слово в наступившей гробовой тишине.
— Здравствуйте. Меня зовут Анна Сергеевна, я один из акционеров компании. И у меня только два вопроса: по какой причине у вас забастовка и каковы ваши требования?
Голос не дрогнул. Я была горда собой, что не стушевалась и не начала мямлить. Кто-то выкрикнул: “Хотим выше зарплату”, “Больше выходных”, “Верните прежнего начальника”... Гул голосов усиливался, вновь превращаясь в общий балаган.
— Обвинение Звягинцева в воровстве было доказано. Таким людям не место в управлении, — строго заявила им в ответ.
“Это несправедливо”, “Нас никто не спросил”, “Верните все как раньше”.
Я запаниковала. Мне не давали сказать и слова. Более того, никто и не собирался слушать. Единственное чего я не любила больше всего, когда меня не воспринимают всерьез. И в данный момент, это придало мне сил.
— Внимание! — громко, как чуть ранее крикнул Арсений, мой голос раскатом прошелся над головами рабочих. — Если вы считаете, что прежний начальник был лучше, то и ступайте за ним. В течение часа завод должен работать, в противном случае убытки за сегодняшний день будут вычтены из вашего увольнительного пособия. Нам стоит только подать объявление о приеме на работу, и десятки сотен заявлений уже к утру будут на моем столе. — Я остановилась, чтобы перевести дыхание, потому что таким тоном никогда в жизни не разговаривала. И в этот момент Снежный поддержал меня, заканчивая мою мысль:
— Если кому-то не нравятся условия работы — лучшие в городе, между прочим — то вам не место в нашей компании. Выбор только за вами. Сегодня мы закроем глаза на случившееся, но в каждый несанкционированный митинг будет приравниваться к заявлению на увольнение. Анна Сергеевна, пройдемте в кабинет к директору.
Я молча кивнула, всматриваясь в побелевшее от страха лицо управляющего. Он понимал, что реши все сам без вмешательства руководства акционерного общества, то зарекомендовал бы себя хорошим специалистом. Однако его судьбу и оценку профессиональных способностей мы оставили на волю отца. Разве что Снежный устроил разнос и потребовал отчета по убыткам.
Этот опыт оказался бесценным. Я и раньше понимала, какая ответственность ложится на мои плечи, но на деле все обстояло гораздо серьезнее. Сегодня их было двести двадцать восемь, а завтра эта цифра могла удвоиться. Страшно. Правда, один момент несказанно обрадовал: Арсений не насмехался, не бросил меня одну на растерзание озлобленных рабочих, а поддержал и решил проблему в тот момент, когда я немного растерялась. Мне следовало у него поучиться.
Пока мы находились на объекте, заявлений на увольнение не поступило, а завод заработал спустя считанные минуты. Единственное, от меня не укрылось хмурое выражение лица Арса после разговора с одним из рабочих и его странное уединение с секретарем нового директора. Об этих моментах я решила сообщить отцу — слишком подозрительно.
Завершив все дела на объекте, мы решили вернуться в офис. Однако стоило мне сесть в машину, как пришло сообщение от Токарева:
“Ты что творишь?! Замуж за Снежного?!..”
Глава 6
— Какой ревнивый, — сказал Арсений, отстранился и улыбнулся, выглядя при этом донельзя довольным — насолил конкуренту.
— Тебя не учили манерам? — чуть ли не зашипела я в ответ. — Это чужая переписка!
— Мы перестали быть чужими еще вчера, когда ты назло своему драгоценному Вадиму поставила подпись в договоре. И знаешь, мне не дает покоя одно обстоятельство…
— Какое? — задала я закономерный вопрос, потому как он задумчиво уткнулся взглядом в спинку переднего кресла.
— Почему ты пришла именно ко мне?
— Не лучшее время и место для подобных разговоров, — я перевела взор в окно, предполагая, что он поймет намек.
— А мне кажется, самое время.
— Когда кажется — креститься нужно.
— Ань, я серьезно, — в его голосе еле уловимо прозвучала просьба.
