Книга Легенда о Зодиаке - Влада Ольховская

С квартирой некрасиво все-таки получилось. Анна теперь понимала, что нужно было по-другому. Не критичная ошибка, но из тех, которые следует учесть и больше не повторять.

Долго гадать, почему эта ошибка вообще была допущена, не пришлось. Анна привыкла жить одна, исключения были редкими и не слишком долгими. Да, нельзя сказать, что с Леоном они сошлись поспешно и внезапно. Но когда сошлись, она начала воспринимать его как часть своей жизни, такую же естественную, как дом или работа. Он не возражал, отсюда и возникла иллюзия, что он тоже готов к подобному образу жизни. Так что Анна не стала предупреждать его про переезд во временную квартиру заранее. Теперь она и сама удивлялась тому, что просмотрела такую оплошность. Но ведь назад не отмотаешь — а правильные выводы сделать можно.

К счастью, он быстро приспособился, и серьезной проблемой это не стало. Но о своем обещании Анна помнила: следующий дом, настоящий, на долгие годы, они будут выбирать вместе. Такая возможность казалась пугающе привлекательной, однако размышлять о ней сейчас не было времени, потому что нужно было включаться в расследование.

Анна знала, что Антон Чеховский просто так ее не позовет. Когда закончилось предыдущее расследование, он вообще бурчал, что век не хочет видеть ни маньяков, ни тех, кто на них охотится. Однако если бы преступники согласовывали свои намерения с полицией, жизнь стала бы слишком простой! Похоже, на этот раз Чихуше — Анне привычней было думать о следователе по его прозвищу, — не повезло. Но он и сам виноват: хотел бы отдыха — взял бы отпуск.

Или отказался бы от дела, что тоже допустимо. Если бы Чихуша заявил начальству, что не справится с новым сложным расследованием после того, как ему пришлось преследовать Матадора, ему бы позволили взять самоотвод. Кому-то другому — нет, а ему — да, он был слишком ценен.

Но он сам этого не захотел. Потому что он, при всем своем ворчании, все равно оставался хорошим полицейским. Он понимал, что расследование такого дела — не только возможность сделать шаг по карьерной лестнице, но и ответственность перед людьми, которых еще можно спасти от серийного убийцы. Такую простую истину почему-то понимали не все следователи, и Анна была рада, что он остался.

Они договорились встретиться возле морга. Анна уже просмотрела отчеты судмедэкспертов и фотографии с места преступления, которые Чихуша выслал ей вместе с первым письмом. И все равно, раз была возможность взглянуть на тело лично, нужно было пользоваться.

Когда они свернули на парковку, Чихуша уже ждал их у входа. Невысокий, пухлый и несчастный, он напоминал голубя, которого только что окатили водой из придорожной лужи. Увидев Анну и Леона, он даже не попытался улыбнуться, он просто кивнул им. Впрочем, улыбки у стен морга никогда не были уместны.

Когда они миновали входную дверь, Анна пошла рядом со следователем, Леон — на шаг позади. Это не означало, что он не собирается участвовать в расследовании. Просто пока данных было совсем немного, он предпочитал слушать.

— Появились какие-нибудь новые сведения помимо того, что я уже знаю? — осведомилась Анна.

— Удалось связаться с матерью жертвы.

— И что там?

— Истерика, естественно. Насколько я знаю, она сейчас в больнице. Хорошо еще, что не одна была, когда это сказали. Ей сразу плохо стало, когда она узнала, что Дина мертва, детали ей даже не сообщали.

— Она хоть приедет?

— Она уже рвалась, но врачи не пускают. Сейчас она, вроде бы, договаривается с какими-то знакомыми, чтобы ее сопровождали, — пояснил Чеховский. — Тут надо понимать вот что: Дина была всей ее жизнью. Единственный ребенок, любимый, обласканный и долгожданный. Для нее большим стрессом стало уже то, что Дина переехала в другой город. Мать собиралась доработать до пенсии и последовать за ней. Но не сложилось.

— С отцом что?

— Нет отца, если мы говорим о социальной роли. Классическая история с «рожала для себя», отсюда и абсолютное обожание этого ребенка. У ее матери просто никого больше не было.

— Ты в этом уверен?

Анна пока еще не сомневалась в этой версии, оснований не было. Но помнила она и о том, что не всегда эти истории с родами «для себя» оказывались правдой. Двадцать три года назад время было не самое спокойное. Мать Дины могли изнасиловать — или отец отправился за решетку, и тогда от него открестились. В этом случае его вполне можно было рассматривать как подозреваемого.

Другой следователь, возможно, не понял бы этого или не счел важным, но Чеховский остался невозмутим.

— Я тоже думал об этом. Но, во-первых, там женщина сейчас не в том состоянии, чтобы врать, она не в себе. Во-вторых, я местных подрядил расспросить знакомых и друзей семьи, плюс проверка архивов. У Дины Курцевой фамилия матери, у матери — девичья. Ни в каких расследованиях по изнасилованиям Курцева-старшая не проходила. Ее подруги подтверждают: хотела родить для себя, нашла мужика покрасивее, толком с ним не общалась. Вот и все. Нет причин подозревать, что это сделал отец. Практических мотивов нет — он Дине никто, на освободившуюся квартиру в Москве претендовать не мог.

— Там не бытовое убийство, — напомнила Анна.

— Я знаю. Но и в этом случае отец никак не вяжется, нет в этом убийстве никакого указания на то, что он хотел подчеркнуть семейную связь. Нет, ты можешь подозревать его сколько угодно, но… со второй жертвой он точно не связан.

— А уже известна вторая жертва? — напомнил о себе Леон. — Там же только челюсть!

— Иногда этого более чем достаточно. Но давайте все-таки начнем с Курцевой.

Они вошли в холодный зал, освещенный яркими бледными лампами. В этом свете все казалось нереальным — столы, плохо затертые пятна на полу и тело, дожидающееся их. Дина Курцева казалась ненастоящей, словно она — не мертвый человек, а макет, созданный для фильма ужасов. Но Анна уже видела такое раньше, она научилась ничего не чувствовать рядом с покойниками. Если позволять каждому случаю касаться твоей души — нервов точно не хватит!

Судмедэксперта рядом не было, вскрытие уже завершили, жертву зашили. Но Анне и не нужно было видеть саму рану, она и так догадывалась о том, что там было. Она медленно обошла стол по кругу, разглядывая жертву, подмечая все, что еще не стерла смерть.

У Дины Курцевой была очень хорошая кожа — светлая, нежная, без единого красного пятнышка. На такой коже обычно быстро формируются синяки, да и поцарапать ее легко. Но сейчас никаких травм не было, кроме зловещего вздувшегося шва на животе. Это означало лишь одно: она не сопротивлялась. Он пришел, усыпил ее, и после этого она больше не проснулась. Плюс, убийца обращался с ней очень аккуратно. Синяки могли остаться и в том случае, если бы он небрежно стаскивал ее со стула и усаживал обратно. Но он этого избежал — возможно, намеренно, а может, такая щепетильность была частью его природы.