Кей застывает со сковородой в руке. Она такая хорошенькая на фоне кухонного окна в зимнем солнечном свете.
Кей: Где ты собираешься их проводить, когда въедет Тиффи?
А, ясно…
Я: Надеялся, что здесь. Ты же сама говорила: выходные – для тебя.
Кей улыбается. Чувствую удовлетворение оттого, что выдал правильный ответ, но следом за ним укол беспокойства.
Кей: Я и сама знаю, что ты собирался проводить выходные здесь. Просто хотелось услышать от тебя.
Видит мое озадаченное лицо.
Кей: Обычно ты на выходных у меня случайно, а не потому, что такой у нас план на жизнь.
Слово «план» в сочетании «на жизнь» как-то мне не нравится. Сосредоточенно поглощаю омлет. Кей кладет руку мне на плечо, проводит туда-сюда пальцами по шее и легонько подергивает волосы.
Кей: Спасибо.
Чувствую вину, хотя, строго говоря, я ее не обманываю. Я действительно полагал, что буду здесь все выходные. Только не думал об этом в таком ключе. Как о «плане на жизнь»…
Два часа ночи. Когда я только начал работать в хосписе, дома это время суток казалось бесполезным – сидел без сна и ждал рассвета. Теперь люблю – ватная тишина, в то время как остальной Лондон спит или свински напивается. Я беру любую доступную ночную смену – за них больше платят. Исключение – суббота и воскресенье, обещал Кей не работать. Плюс это единственный приемлемый вариант сдачи квартиры. Теперь, когда работаю пять дней в неделю, можно окончательно перейти на ночной образ жизни.
Обычно я использую это время, два часа ночи, чтобы писать Ричи. Ему не разрешают часто звонить, но писем можно получать сколько угодно.
В прошлый вторник исполнилось ровно три месяца после вынесения приговора. Как отмечать эту годовщину? Поднять бокал? Сделать очередную зарубку на стене?
Брат, учитывая обстоятельства, держится молодцом. Хотя Сэл обещал его вытащить уже к февралю, так что сейчас грустно вдвойне.
Сэл, надо полагать, делает все, что может. Сыплет заумными словечками, ходит с дипломатом, уверен в себе. Типичный адвокат, вроде как… Однако Ричи невиновен, но сидит в тюрьме, а ошибка следует за ошибкой. Например, неожиданный обвинительной приговор. Так что не могу удержаться от чувства обиды на адвоката.
С другой стороны, какие еще варианты? Никто не горит желанием защищать Ричи за маленький гонорар. Никто не знает так хорошо его дело, никто не готов ехать к нему в тюрьму… Искать замену Сэлу нет времени. С каждым днем брат все больше отдаляется от меня.
И говорить с Сэлом, бесконечно и изнурительно его вызванивать, приходится мне, а не маме. Она только кричит и высказывает претензии. А Сэл обидчивый, у него легко отбить желание вообще что-то делать.
Зря я сейчас думаю об этом. Два часа ночи не подходят для размышлений на юридические темы. Хуже времени и не придумать. Если полночь – час ведьм, то два пополуночи – время для размышление.
Чтобы отвлечься, вбиваю в строку поиска имя Джонни Уайта, давнюю любовь мистера Прайора, того самого, с голливудскими скулами.
Джонни Уайтов много. Один – звезда канадской танцевальной музыки. Другой – американский футболист. Оба во время Второй мировой еще не родились и не влюблялись в приятных английских джентльменов.
И все-таки интернет же именно для этого и придумали.
Пробую «Джонни Уайт список погибших» и чувствую, будто предаю мистера Прайора, допуская мысль, что Джонни мертв. Натыкаюсь на сайт «Найди погибших». Сначала это немного пугает, но потом мне приходит в голову, что это ведь удивительная штука – вроде виртуальных могил. Никто не забыт. Поиск по имени, полку, войне, дате рождения… Пишу «Джонни Уайт» и «Вторая мировая война». Больше ничего не знаю.
За Вторую мировую в вооруженных силах погибло семьдесят восемь человек с таким именем.
Откидываюсь на стуле. Тупо гляжу на список. Джон. К. Уайт. Джеймс Дадли Джонатан Уайт. Джон Уайт. Джон Джордж Уайт. Джон Р. Л. Уайт. Джонатан Реджинальд Уайт. Джон…
Хватит. Внезапно приходит уверенность, что обаятельный Джонни Уайт мистера Прайора погиб, и я жалею, что нет подобного сайта для тех, кто воевал, но выжил. Приятно было бы. Перечень уцелевших. Поражаюсь жестокости человека и его склонности к чудовищному массовому истреблению себе подобных.
Кей: Леон! Твой пейджер! Мне прямо в ухо!
Бросаю ноутбук на диване, предварительно кликнув «печать», и открываю дверь в спальню, где Кей лежит на боку с одеялом на голове и держит в поднятой руке пейджер.
Хватаю пейджер. Хватаю телефон. Я выходной, однако по пустякам вызывать не станут.
Сока, врач-ассистент: «Леон, Холли!»
Сую ноги в туфли.
Я: Совсем плохо?
Ключи! Ключи! Где ключи?
Сока: Инфекция, анализы плохие. Зовет тебя. Я не знаю, что делать, Леон. Доктор Патель не отвечает на пейджер, ординатор катается на лыжах, а Джун не смогла организовать замену…
Ключи отыскались на дне корзины для белья. Гениальное место. Бросаюсь к двери, Сока сообщает уровень лейкоцитов в крови. Шнурки болтаются…
Кей: Леон! Пижаму сними!
Черт! А я-то думал, что собрался быстрее обычного.
7. Тиффи
В новой квартире, скажем так, тесновато… хоть и уютно.
– Не развернешься, – подтверждает Герти, стоя в единственном свободном уголке спальни. – Не развернешься.
– Мне нравится эклектичный стиль! – протестую я, расправляя прелестное покрывало с цветными разводами, которое откопала прошлым летом на рынке в Брикстоне.
Я бодрюсь изо всех сил: сборы и отъезд из квартиры Джастина были ужасны, сюда добирались вчетверо дольше, чем обещал навигатор, а подъем всего моего добра по лестнице стал пыткой. К тому же пришлось выдержать долгий разговор с Кей, принесшей ключи, хотя все, чего мне хотелось, – рухнуть где-нибудь и отдышаться. Не самый веселый день.
– А ты обсуждала с Леоном, что переедешь с вещами? – осведомляется Мо, пристраиваясь на краешке кровати.
Хмурюсь. Конечно, с вещами! Такое разве обсуждают? Я теперь живу здесь – значит, мое барахло живет вместе со мной. Где же еще? Отныне это мой дом.
Однако теперь я по-настоящему осознаю, что делю спальню еще с кем-то, и у этого кого-то имеется его барахло, которое до сегодняшнего дня занимало почти всю комнату. Вместить сюда мои пожитки оказалось непросто. Отчасти я вышла из положения, использую другие места в квартире – так куча моих подсвечников поселилась на краю ванны, а чудная лавовая лампа отлично устроилась в гостиной. И все равно не помешало бы Леону разгрести завалы. Притом заранее. Обыкновенная вежливость, он же знал, что я приеду.
Наверное, стоило кое-что отвезти к родителям. Бо́льшая часть моих вещей, пока я жила у Джастина, хранилась у него в чулане, и вчера вечером было так приятно извлечь все это на свет божий. Рейчел пошутила, что я радуюсь лампе, как Энди, который нашел Вуди в мультфильме «История игрушек». Если честно, я и сама не ожидала, что так расчувствуюсь. Сидела в коридоре, глядя на разноцветную кучу любимых вещей, вываливающуюся из шкафа под лестницей, и мелькнула шальная мысль, что если подушки снова на свободе, то и я – смогу.
