— Отлично выглядишь, мышка, — сказал Дмитрий Сергеевич, окидывая меня изучающим взглядом с ног до головы. Но не успела я хоть что-то произнести в ответ, как тот полностью переключил внимание на свою помощницу и начал с ней договариваться о каких-то бумагах, словно мгновенно забыл обо мне. Ах да, мне еще соизволили жестом указать сесть в машину - дабы не мешалась.
Прекрасно!
Чуть ли не скрипя зубами, залезла на заднее сиденье, устроилась поудобнее и... достала телефон. Раз я кои-то веки одна, то позвоню отцу. Пускай у нас с ним не самые лучшие отношения, но я не могу оставить его. Не могу не звонить, не спрашивать о его здоровье и достатке. Вдруг ему чего-то не хватает? Я не хочу потерять и его. После смерти мамы у меня остались лишь он и Апенка, а теперь, после предательства подруги, и вовсе только он.
Три долгих гудка, в течение которых я думала уже положить трубку, но папа все же принял вызов:
— Вика! — впервые голос отца был хоть как-то теплым. — Девочка моя, с тобой все хорошо? Что ж ты старику так редко звонишь?
"Девочка моя" - что?! Моему удивлению не было предела.
— Значит так, доченька, — так как я потрясенно молчала, говорил папа, — брось эту Москву, приезжай домой. Что тебе в чужом краю делать-то?
— Пап... я бы с радостью, но не могу, — у меня ощущение ирреальности происходящего. И будто бы ушла почва из-под ног.
— Чего это не можешь? Собирай вещи и первым же поездом домой. Клубника уже созрела, а ее некому есть...
— Я очень хочу, правда, но не могу, — мне отчего-то приходит в голову мысль, что папе что-то нужно от меня. Становится горько. Всем от меня что-то нужно, а я сама никому не нужна.
— Это не обсуждается, — жестко произнес отец, явно потеряв терпение. — Хватит заниматься глупостями. Ты - никто, твой потолок - наша деревня, и выше тебе не подняться. Жду тебя завтра же.
И завершил вызов прежде, чем я успела переварить сказанное.
— Все всегда становится хорошо, помнишь? — сама себе прошептала я, сдерживая рвущиеся наружу слезы. Ничего, я выдержу. Выдержала же почти пять лет - еще выдержу. Если даже я не нужна отцу, то нужна самой себе.
Когда босс сел в машину, я была снова спокойна и сосредоточена на текущих проблемах.
Элегантная вывеска "Victoria's Secret" мне не понравилась сразу. Как и решительность босса - он вел меня уверенно в сторону магазина, не утруждая себя узнать мое мнение об этом.
— Я в силах подобрать себе хотя бы белье, — в который раз напомнила Воскресенскому. — Может, вы подождете меня... где-нибудь?
Вообще, желательно не ждать или подождать вообще в другой Вселенной, но я готова пойти на уступки и согласиться на хотя бы на холл фешенебельного торгового центра.
— Конечно, подожду, мышка, — и прежде чем я с облегчением выдохнула, он добавил: — В примерочной. Говорят, здесь они просторные и с небольшим диванчиком.
Намек мне совершенно не понравился!
— В-в-в разных кабинках? — с надеждой переспросила я.
— К счастью, нет, — мужчина усмехнулся, — иначе как я тебе скажу, идет ли тебе цвет и фасон?
— Да вы, оказывается, еще и разбираетесь в фасонах нижнего белья, — вспыхнув от злости, язвительно отметила я и вернула сказанные им же вчера слова: — Какой у меня многофункциональный начальник.
— Цени, мышка, — хмыкнул Дмитрий Сергеевич. — Я очень... многофункциональный.
"Надеюсь, мне не придется ценить эту самую многофункциональность на практике!" - промелькнула глупая мысль в голове, пока мы входили в магазин.
В магазин, который сразу же убил своим ассортиментом из серии "там черта, здесь черта, а в итоге ни черта".
— Мне кажется, здесь на ткани экономят, — сообщила очевидное Воскресенскому, разглядывая манекены. К слову, ближайший же ценник показал, что даже если в материалах и экономят, то в цене никогда. Я иногда умудрялась на стоимость одного комплекта жить месяц! — Интересно, а...
— Выбирай, мышка, или это начну делать я, — пресекая все мои глупые вопросы, пообещал босс, и я решила помолчать и пойти искать что-то закрытое... совсем. Может, даже панталоны - чтобы скрывало все от шеи до щиколоток.
Под внимательным взглядом Дмитрия Сергеевича и не менее внимательным продавщиц, которые хотели угодить состоятельному покупателю, выбирать белье оказалось не так-то и легко. Щеки пылали, по телу разбегались тысячи мурашек, а вешалки то и дело чуть ли не выскальзывали из вмиг вспотевших пальцев. В итоге я взяла комплекты, почти не глядя на фасон и ткань, уделив внимание лишь размеру. К черту. Быстрее бы выбраться из магазина и перестать испытывать этот дикий стыд перед работницами бутика. К счастью, других покупателей, кроме нас, не было.
— Все, я закончила, — заявила я Дмитрию Сергеевичу, неуверенно переступая с ноги на ногу.
— А примерить? — насмешливо спросил мужчина и, забрав у меня все вешалки, уточнил у девушки- консультанта: — Диана, а где здесь примерочная?
— Я провожу вас, — с профессиональной улыбкой на губах предложила девушка.
— Будьте любезны, — кивнул босс и уже мне: — Идем.
И я пошла. Очень глупо устраивать сцену перед столькими людьми.
Кабинки действительно были с повышенным, мать его, комфортом. Даже диванчик присутствовал, на котором босс сразу же расположил выбранное мною белье.
— Спасибо за помощь, а дальше я, пожалуй, и сама справлюсь...
— Я, как истинный джентльмен, несомненно должен помочь даме раздеться, — с усмешкой заявил Дмитрий Сергеевич и даже шагнул в мою сторону, вынуждая меня отступить.
— Может, вы поможете мне потом одеться? А сейчас... — я сделала еще один шаг назад и спиной уперлась в зеркальную стенку.
— Я всегда успею тебя одеть, мышонок, а сейчас ты нужна мне раздетой, — явно издеваясь надо мной, сообщил Воскресенский.
Его пальцы скользнули по талии, несильно сжали, а затем мужчина медленно развернул меня лицом к зеркальной поверхности. Бережно, как-то даже нежно, отчего у меня сердце начало биться чаще и все слова, которые я крутила в голове, остались невысказанными.
— Знаешь, какая ты красивая? — его сильные ладони с грубоватой, чуть шершавой кожей, касаются моих рук, скользят по ним, вызывая во мне сладкую дрожь. — У тебя такая нежная кожа, мышка, — я чувствую его губы на открытом участке шеи. — Знаешь, что я хочу с тобой сделать?
Воскресенский обхватывает мои запястья и устраивает их на зеркале, вынуждая меня опираться на ее поверхность. И я послушно прислоняюсь к зеркальной стенке примерочной, потому что иначе потеряю равновесие - ноги ослабли и не держат.
Нет, не хочу. Я хочу вырваться из капкана его объятий, отойти, убежать, но... Не могу. Тело, разгоряченное, чувствительное, не подчиняется мне.
— Хочу вот так прижаться к твоей белой коже, — снова поцелуй в шею, от которого меня будто бы прошибает током. — Она на вкус как мед. Пробовала горный мед? Он сладкий, но с заметной горчинкой. Как и ты.
