Первый звоночек прозвенел, когда мы вернулись из роддома, в котором провели с детьми первые две недели. Пять дней стандартно держат, вторую неделю мы оставались, потому что, несмотря на свою доношенность, детки родились очень маленькие. И вот мы вернулись домой, муж взял отпуск – неделю или две. Дети орут, мы с ними носимся. Как-то раз встречаемся на завтраке, и я спрашиваю его: «Ну что, тебе как?» А он смотрит на меня и отвечает: «Я вообще не понимаю, зачем мы это сделали».
И этот вопрос стал то и дело появляться. Дети орали, я была в истерике. Помощи у меня было меньше, чем могло бы быть в другое время года, – стояла осень, и свекровь закрывала дачный сезон, а также решала проблемы своей сестры. Моя мама через месяц после рождения детей сообщила: «Ой, я хочу в отпуск!» – и на три недели улетела из Москвы. Первые полтора-два месяца я просто боялась дома оставаться одна с детьми. Они орали, я тоже ревела. Муж предлагал: «Давай кто-нибудь к тебе придет и поможет». Но не было никого, кто мог прийти. Я помню тот жуткий страх: муж уходит утром на работу, а я понимаю, что мне предстоит провести с детьми весь день. И это катастрофа.
Мы выписались из роддома в конце августа, и самый тяжелый период длился до середины октября, пока детям не исполнилось два месяца. Потом то ли помощи стало больше, то ли я приспособилась.
У меня хороший дом, все в порядке с техникой: посудомоечная машина, стиральная, отдельно сушильная, робот-пылесос. Мы изначально организовали в квартире всё так, чтобы было как можно меньше домашнего труда. До рождения детей я не очень-то себе представляла, что это будет такое, что мне понадобится няня. Помощница по хозяйству у меня была и задолго до беременности, а потом, после полутора месяца истерик, я начала поиски няни хотя бы на два-три дня в неделю.
Мы с мужем даже устроили собеседование нескольким няням, одну я взяла на пробный день. Но потом в Москву из трехнедельного путешествия вернулась моя мама и сказала: «Ты что, какая няня?! Дети такие маленькие, такие крошечные, вдруг она что-то с ними сделает?» Тогда как раз произошел тот кошмарный случай с няней, которая отрезала голову своей подопечной.
В общем, от няни я решила отказаться. И потом, я интроверт, мне не очень хочется общаться с чужими людьми. Как представила себе: в доме чужой человек. С ним нужно разговаривать. Дети маленькие и долго спят, что я с этим человеком буду делать в квартире? «Тусить»?.. Да не хочу я этого!
Я сейчас периодически мысленно возвращаюсь к этому вопросу, но само ощущение, что надо искать кого-то адекватного, потом терпеть чужого человека в доме, не перевешивает необходимости няни.
Мне было очень тяжело адаптироваться к ощущению беспомощности: ребенок плачет, а ты, во-первых, не понимаешь причины, а во-вторых, ты его взяла на руки, покачала – и это все равно еще не гарантия, что он успокоится. В своей жизни я действительно никогда не видела младенцев близко и совершенно не знала, что делать с маленькими детьми. Эти непрекращающиеся плачи. Ты прыгаешь, и все равно ничего не помогает…
Я была не готова к этой дикой зависимости детей от меня, когда я нужна безраздельно и без остатка. А я-то вообще где? Хочу чай в тишине попить, но не могу этого сделать. А со всех сторон еще и лавина информации. И прежде всего звучит опыт наших мам, которые тридцать лет назад детей растили и считают, что надо вот так, а не этак. В интернете совсем другое пишут… Вся эта противоречивая информация меня раздирала. И до сих пор раздирает, потому что не знаешь точно, как правильно, а как неправильно.
Больше всего тяготила потеря свободы и мобильности.
До самых родов я была очень активной, носилась веником: села в машину – и поехала. Потеря свободы передвижений – один из самых тяжелых моментов для меня.
Если бы у меня был один ребенок, я бы носила его в слинге и могла бы передвигаться куда угодно. С двумя детьми я оказалась очень ограничена в передвижениях. Поехать на машине не получается: я одна не могла вытащить два автокресла с двумя детьми: дети от трех килограммов, да каждая люлька – по три с половиной кг… В итоге получается, что я сижу в заточении дома.
Самый темный момент случился, когда детям было чуть меньше трех месяцев. Мы остались с мужем вдвоем. У детей начался регресс сна. До этого они спали беспорядочно, а тут вообще спать перестали. Мы с мужем мучались-мучались все выходные, и вот наступил понедельник, он ушел на работу, пришла свекровь с детьми гулять, а я на взводе. Она говорит: «Иди погуляй». Я иду, и у меня такое отчаяние звенит в голове: «Что же я за мать-то такая. Зачем детям такая мать нужна? Может быть, легче себя ликвидировать каким-то образом, чем вести себя так неадекватно по отношению к собственным детям?»
Они плачут, я их игнорирую, потому что уже не в состоянии на это реагировать никаким образом. Иду и реально продумываю, каким образом, безболезненно и бескровно, покончить с собой. А так как у меня есть некоторые медицинские знания, мне есть куда в своих мыслях разбежаться.
Но потом я пришла в кафе, заказала кофе и пирожное, подумала, что все это, конечно, хорошо и замечательно, но надо бы мне с психологом поговорить. И я сразу позвонила психологу, которая вела группу готовности к материнству: «Привет, Таня! У меня двойня, мне плохо, нужна помощь». И дальше я пошла по восходящей.
Психолог мне сказала: «Аня, ты очень рациональная. Твоя проблема в том, что ты все время пытаешься из точки А в точку Б прийти. А в воспитании детей важен процесс: как они растут, как они меняются, – а не результат». И правда, я все время говорю, что буду счастлива, когда они вырастут, и я сплавлю их женам.
После слов психолога я начала обращать внимание на процесс. По вечерам я прихожу в темную комнату их кормить, они едят сквозь сон, и в эти мгновения у меня такая нежность просыпается, потому что никто не кричит: дети молчаливые, сонные, едят, такие зайки-зайки. Месяцев с четырех-пяти, когда в них появилось больше осознанности, позитивных моментов стало больше.
Бывают темные страшные дни, когда я задаюсь вопросом: зачем мне все это надо было? Я очень боюсь таких дней, потому что для меня это регресс, потому что я только выйду на какой-то позитив, настроюсь на положительную волну, как вдруг всё рушится и у меня происходит откат. Из негатива тяжелее выбираться в позитив, чем наоборот.
Мужа я в каком-то смысле берегу от всех переживаний. Мне не хочется все 100 % негативных эмоций выливать на него. Тяжело жить и общаться с человеком, который только на негативе. Вот ты приходишь домой с работы, и жена начинает: «Ой, всё плохо, всё плохо!» Я фильтрую, но, с другой стороны, надо отдать ему должное, он не отмораживается, не отстраняется и много помогает. Он знает, что это труд, что это тяжело, что нужна помощь.
Вначале я очень старалась сохранить наш позитивный настрой в браке. Сейчас все переплелось. Я больше зациклена на детях – да это и неизбежно, когда ты 24/7 проводишь с детьми. Но мне кажется, что наши отношения не изменились. У меня нет обиды на него. Я принимаю тот факт, что сижу дома с детьми, не могу надолго от них отлучиться, что я не мобильна. А ему проще: он встал утром, ушел на работу, сидит там среди людей, общается. С другой стороны, он приходит домой, помогает мне, встает ночью к детям, а я стала себе позволять расслабляться на выходных. Муж остается с детьми, а я ухожу к косметологу, просто куда-нибудь в магазин еду; наконец-то занялась спортом. Я отрываюсь: о’кей, пять дней в неделю с детьми провожу я, но на выходных – его очередь. У нас никогда не было такого, чтобы муж уехал на рыбалку или пошел пить пиво с друзьями, а меня оставил с детьми. Мы продолжаем вместе смотреть сериалы, стараемся сохранять совместный досуг. Когда ему надо отдохнуть, он садится играть в компьютерные игры, и я его не трогаю, потому что это его способ отдыхать.
