— И деньги-то небольшие попросил, сказал — все равно пропадает… — плакался наивный горожанин Сапар.
— Ну, почтенный, ну ты выдал! — ржал Джериссон. — Да ты бы еще судье денег взаймы дал!
Теперь мытарь требовал денег. А при неуплате обещал просто показать в отчете реальный доход и оборот. Что, конечно, убивало дело сразу.
— Да ты не тушуйся, — сказал Рик. — Не покажет, скорее всего.
— Да потому что где ж он еще такую дойную корову найдет? Зачем тебя резать-то? Только скорее всего, долю с тебя потребует.
— Сапар, ты бы нам овса и мяса продал, а? Мы-то заплатим.
Хозяин немного оживился.
— А давайте.
Сошлись на семи скипетрах. Припасы купили удачно.
Утром, на четвертой примерно лиге, Рик сказал, куда-то в воздух, не ожидая ответа:
"Шевалье Фрим, к Королю!"
Шевалье Лонс Фрим, дворянин в первом поколении, на самом деле был сыном сапожника. Вполне уважаемый член гильдии сапожников второго по величине города Ативерны прочил для третьего сына свое ремесло, и до, примерно, двенадцати лет все так и шло.
А потом через город прошел Седьмой кавалерийский полк и мальчишка пропал. Он вдруг представил, как он бы ехал на таком замечательном коне, ему бы улыбались все девчонки в округе, он бы всех победил! Кого "всех" и как именно — Лонс Фрим не задумывался.
Довольно трезво прикидывая свои шансы на то, чтобы заработать на мастерскую, при наличии двух братьев, которым совершенно не было резона упускать дармового работника, Лонс Фрим сбежал к своей мечте.
Конечно, никто его, городского мальчишку, знавшего о лошадях только сколько у них ног, брать в полк не стал. Но он прибился к обозу, и быстро стал хорошо известен всему полку — как сапожник и шорник. Никто не отказывал ему в такой мелочевке, как показать пару трюков на лошади, дать помахать палашом или дать лошадь почистить.
А через два года, во время кампании на юге Ативерны в полку убили знаменосца. В глупейшей свалке, какой всегда и бывает неудачная вылазка. Тогдашнего полковника было трудно назвать не то что гением, но и просто грамотным тактиком. Судьба части, потерявшей знамя, одинакова во все времена — она расформируется с позором. Два дня полковник после этого пил, а когда разлепил, наконец, похмельные глаза, то первое что он увидел была кружка с водой, а второе — знамя, которое сунул ему под нос Фрим-шорник.
Через час он стал корнетом второй роты. Через двадцать пять лет — полковником Седьмого кавалерийского полка.
Сожалел он в своей жизни только об одном — не подворачивался случай пройти со своим полком через бывший родной город и глянуть с седла на братьев. Ну пара-тройка дырок в шкуре… Уже заросли.
А еще через семь лет пожилой полковник получил свой свиток с двумя печатями. Он не подал виду, что затосковал — он пошел в свою палатку, сел, прикинул кому и что отдаст из снаряжения и хватит ли накопленного за службу на домик. Продавать своим товарищам снаряжение он считал бесчестным.
Получалось, но на что жить потом — неясно. Скорее всего, надо было найти вдовушку и как-то совместно… Пусть и не благородная, какая разница — что у нее там, поперек что ли?.. Вдовушка у него была и тут, но жить поблизости от своего полка лавочником — было решительно невозможно. Он сломал печати и развернул свиток.
Свиток оказался совсем не о том, чего боялся полковник Фрим. Его переводили. На полк вставал командир его первого эскадрона, которого он сам и растил последние пятнадцать лет.
Провинциальный полковник впервые оказался в столице. Она показалась ему суетливой, путаной и вонючей. На второй день после прибытия он был удостоен аудиенции — на самом деле понял он это только войдя в указанный ему кабинет и увидев вместо маршала — самого Короля.
Его Величество посмотрел на полковника и сказал:
— Нам известно, что Третий кавалерийский полк весьма плохо управляется. Приведите его в порядок — и Мы не забудем вас.
Это означало, что неопределенный титул "шевалье", полученный за выслугу, превращался во вполне определенный титул "барон". Фрим сразу затолкал себе в задницу все обиженные вопросы типа "За что меня с родного полка?!" и ответил:
— Слушаюсь, Ваше Королевское Величество!
Он был все-таки не молод, и адская работа давалась ему с трудом. Полк был развален. О нормальном подъеме по тревоге и речи быть не могло, в кавалерийском полку не все умели держать строй, на первом же марше две лошади охромели…
Но его Король приказал. И он работал. Он сумел заменить четверть офицеров, провести ремонт конного состава, заменить часть проворовавшихся интендантов. Он достал всех проверками и тренировками. И полк постепенно приходил к норме. Плохо было только то, что это был не его родной полк.
Сейчас Король вызвал его снова, и спросил:
— Полк готов исполнить Наш приказ?
Что он мог сказать — нет, дайте мне еще год? Разрешите подобрать командира первого эскадрона — сегодняшний хоть и граф, но сволочь? Он сказал:
— Так точно, Ваше Величество!
— Переводите полк в район замка Тараль. Мы отдали его под управление графине Иртон, и сейчас полагаем, что ее и все что делается в замке необходимо охранять.
"Он посылает меня стеречь свою бабу?!"
— Важно, чтобы Вы понимали. Это чрезвычайно важно для Ативерны. Обеспечьте ей условия для работы. По прибытии, представьтесь ей, обсудите с ней её пожелания к обороне. Мы полагаем, Вы найдете графиню разумной женщиной.
"До чего я опустился… "
— Еще раз, полковник. Это не моя прихоть. Это не парадная, а боевая задача. Ее муж сейчас в посольстве с Принцем Ричардом, и она под Нашей защитой. Мы надеемся, поговорив с ней вы сумеете понять, насколько это важно. У вас есть вопросы?
— Ваше Величество, дозвольте… Зима ж на носу… то есть хотел доложить, приближается зима, полк в районе Тараль зимних квартир не имеет. Лошадей же потеряем!
— К зиме надеюсь заменить вас на пехотный полк. Полк готовится к выходу из Мальсана, но ранее чем через пять-восемь десятин на место не прибудет. Если не выйдет — будем искать выход. Есть еще вопросы?
— Ваше Величество, дозвольте еще спросить — мы… лично графиню Иртон охраняем?
— Вы охраняете лично графиню — в первую очередь. Отвечаете головой. Во-вторую очередь, вы охраняете здания — это важные предприятия короны. То, что на них делают — есть будущее Ативерны. Графиня открывает там особые предприятия для учения — их вы охраняете также. Продолжите спрашивать?
— Никак нет, Ваше Величество! — чего тут спрашивать? Позор он и есть позор… А теперь еще и кошмар.
Полковника Джериссона Иртона он знал шапочно, и почитал за молодого, излишне рискового парня. Впрочем, признавал, что тот не выскочка, и на полку стоит дельно. Он мало за кем такое признавал. Величество завел новую фаворитку? Ну и держал бы во дворце… Все эти благородные заморочки, чего нормального парня позорить, ежели жена — кобыла?
