— Я просто хотела для тебя лучшего, мам… Я хочу, чтобыты была счастлива — ведь трудно быть все время одной.
— Я не одна, мое солнышко, — сказала на этопрослезившаяся Джин, — у меня есть ты.
— Это не то. — Тана обняла мать и больше неговорила на эту запретную тему.
Однако прежней теплоты в отношениях с Артуром у Таны теперьне наблюдалось, и это расстраивало Джин. Если бы даже Артур и начал теперьнастаивать на женитьбе, Джин оказалась бы в затруднительном положении, не зная,как отнесется к этому ее дочь, убежденная, что он целых двенадцать летпользовался матерью точно удобной вещью, ничего не давая взамен.
— Как ты можешь это говорить? Мы стольким емуобязаны! — В отличие от Таны Джин помнила их жалкую квартирку на Восточнойстороне, их более чем скудный бюджет: бывали времена, когда она не могла датьребенку нормального мяса на обед, ограничивая бараньей котлетой или же кусочкомбифштекса, тогда как сама ела почти одни макароны.
— Чем это мы ему обязаны? Велика важность — квартира!Ты столько работаешь, мам, разве ты не могла бы снять такую квартиру? Ты всегомогла добиться сама, без его помощи.
Джин, однако, вовсе не была в этом уверена. Теперь онабоялась расстаться с ним и оставить работу в «Дарнинг Интернэшнл», где была егоправой рукой; боялась остаться без этой квартиры, без уверенности в себе, безавтомобиля, который Артур заменял ей на новый каждые два года, чтобы она моглазапросто разъезжать между Гринвичем и Нью-Йорком. Поначалу это был крытыйпикап, на котором она отвозила Энн и Билли с друзьями в школу и забирала ихобратно — так делали по очереди родители всех детей. А в последние годы онпокупал ей менее вместительные, но более шикарные «Мерседесы». И делозаключалось не в том, что она гналась за дорогими подарками, — все былогораздо сложнее. Она постоянно ощущала, что Артур находится рядом, когда в неместь нужда. Ей было страшно лишиться этого ощущения после стольких лет,проведенных вместе с ним. Она не могла бросить все в одночасье, что бы ниговорила ее дочь.
— А что как он умрет? — спросила раз Тана сбезжалостной прямотой. — Тогда ты останешься одна, без работы и безничего. Если он тебя любит, мам, почему не женится на тебе?
— Мне кажется, нам хорошо и так.
Зеленые глаза дочери расширились и посуровели — точь-в-точькак у ее отца, когда он был в чем-нибудь не согласен с Джин.
— Я так не думаю. Артур обязан тебе большим, чем тыему. Он очень даже неплохо устроился, черт побери!
— Для меня тоже это удобно, Тэн. — В тот вечер унее не было желания спорить с дочерью. — Мне не приходитсяприспосабливаться к чьим-то капризам. Я живу так, как мне нравится, как япривыкла жить. Он берет меня в Париж, в Лондон или в Лос-Анджелес, когда мнеэтого хочется. Я не могу пожаловаться на жизнь. — Обе они знали, что этолишь часть правды, но теперь нельзя было уже что-нибудь изменить: Артур и Джиншли каждый своим путем.
Разбирая бумаги у себя на столе, она вдруг ощутила егоприсутствие. Так было всегда, будто когда-то давно в сердце Джин вживили радар,который мог засекать только одного человека. Неслышными шагами он вошел в еекабинет из своего собственного и остановился, наблюдая за ее работой.Почувствовав на себе его взгляд, она подняла голову.
— Здравствуй, — сказал Артур и улыбнулся тойулыбкой, которая вот уже двенадцать лет предназначалась ей одной. Стоило емуувидеть Джин, как в груди у него теплело. — Как дела?
— Нормально.
Они не виделись с полудня, что было необычно для них. Задень они, как правило, общались много раз: по утрам пили вместе кофе, он частовывозил ее куда-нибудь на ленч. Уже много лет о них ходили сплетни, особеннопосле смерти Мери Дарнинг, но в конце концов разговоры затихли: все решили, чтоони просто друзья, а если даже у них любовная связь, то очень осторожная и неимеющая последствий. Стало быть, и говорить не о чем. Он сел в свое любимоекресло напротив ее стола и раскурил трубку. Запах его табака пропитывал всепомещения, где он жил, включая ее собственную спальню с видом на Ист-Ривер. Заэти годы Джин полюбила этот запах, ставший для нее неотделимым от него самого.
— Как ты посмотришь на то, чтобы провести со мнойзавтрашний день в Гринвиче? Давай удерем отсюда и проветримся на природе.
От него редко можно было услышать такое, но последниеполтора месяца он работал очень напряженно, и она подумала, что ему было быполезно устраивать передышки почаще. Однако на сей раз пришлось ответитьотказом.
— Мне бы очень этого хотелось, дорогой, но, ксожалению, я не смогу: завтра у нас большой праздник.
Он часто забывал о важных датах, но она и не рассчитывала,что он должен помнить о выпускной церемонии в школе ее дочери. Артур посмотрелна нее, не понимая, о чем идет речь, и она с улыбкой произнеслаодно-единственное слово:
— Тана…
— Ах, да, конечно! — Он взмахнул рукой, в которойдержал зажженную трубку, нахмурился, потом засмеялся над самим собой. —Какой же я растяпа! Что было бы, если бы ты полагалась на меня в такой жестепени, как я на тебя? Ты все время оказывалась бы в неловком положении.
— Сомневаюсь. — Она посмотрела на него снежностью; что-то очень интимное снова прошло между ними. Казалось, теперь ониуже не нуждаются в словах. И что бы там ни говорила ее дочь, в эту минуту ДжинРобертc не желала ничего сверх того, что имела. С ней был человек, которого онадавно и преданно любила, и больше ей ничего не было нужно.
— Она, наверное, сейчас испытывает состояниеподъема, — Артур с улыбкой посмотрел на сидящую перед ним уже немолодую,но еще очень привлекательную женщину: волосы чуть тронуты сединой, глазаогромные, темные, и во всем ее облике чувствуется нечто изящное и утонченное.
Ее дочь была выше ростом, немного угловатая, точно молодойверблюжонок, красивая той, еще не вполне расцветшей красотой, которая черезпару лет будет заставлять мужчин останавливаться и смотреть ей вслед. Онавыбрала себе колледж «Грин-Хиллз», расположенный в самом сердце Юга, ипоступила туда сама, без чьей-либо помощи. Артур не одобрял ее выбора, для девушкис Севера он казался более чем странным: это был женский колледж, где училисьглавным образом местные красавицы в ожидании выгодной партии. Но Танупривлекала едва ли не самая лучшая в Штатах языковая программа, великолепныелаборатории и усиленная программа по изящным искусствам. Она решила все сама:благодаря высоким экзаменационным результатам она имела право на полнуюстипендию. Все было готово к отъезду, хотя занятия начинались только осенью; доэтого она собиралась поработать в летнем лагере в Новой Англии. Завтра у них вшколе торжественно отмечается выпуск — знаменательный день в ее жизни.
— Если судить по громкости звучания ее плейера,засмеялась Джин, — то она уже целый месяц в истерике.
— Лучше не говори мне о таких вещах. Вчера звонил Билли:на будущей неделе он приезжает домой с четырьмя товарищами, я совсем забыл тебесказать об этом. Они хотят остановиться в павильоне бассейна. Боюсь, что послених там не останется камня на камне. Благодарение богу, они пробудут здесьвсего две недели, а потом отправятся куда-то еще.
