МГШ пришлось организовывать речные и озерные флотилии и работать над приемом Кронштадтской крепости в морское ведомство. Характерно, что эта деятельность, имеющая практический характер, оказалась на самом последнем месте в записке В. В. Случевского, посвященной деятельности МГШ в 1918–1919 гг.[805] Видимо, практические вопросы не слишком занимали МГШ в то время, о чем довольно откровенно писал сам автор записки: «Теперь, однако, в перспективе прошлого, нам легко было обрисовать значительную работу б[ывшего] Генмора, произведенную им в трудовые два года коренной ломки старых уставов жизни и создания новых. Работа эта лежит не в плоскости оперативных функций, это об[ласть] б[ывшего] высшего учреждения Моркома, с этой стороны, как было указано нами в начале, конструкция эта не обладала достаточной эластичностью для приспособления к требованиям новой деятельности, а в плоскости законодательно-организационных функций его»[806].
Логика политического развития отечественного флота в 1917–1918 гг. заключалась в том, что сначала старый флот был взорван изнутри революционным движением, которое весной – летом 1917 г. привело к созданию многочисленных представительных органов. Примерно год спустя флот вновь приобрел основные черты регулярности. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что при ликвидации выборных органов раздавались лишь единичные голоса протеста. Почему большевикам легко удалось ликвидировать те матросские комитеты, которые оказались «не по зубам» Временному правительству? Причиной была не столько усталость от повседневной политической борьбы, хотя и этот фактор сыграл свою роль. Полагаем, что главным обстоятельством стала значительно более широкая (по сравнению с Временным правительством) социальная опора Советской власти. Это позволяло большевикам чувствовать себя у руля управления страной увереннее, чем их предшественникам.
Пошедшее на службу к Советской власти офицерство искало способ ужиться с новым начальством. Так появилась идея превратить советское морское ведомство в подобие британского адмиралтейства, что позволяло легко сделать гражданского политика Л. Д. Троцкого «первым лордом Адмиралтейства» и удачно вписать традиционную структуру управления русским флотом в новые политические реалии. В то же время страшный призрак подчинения сухопутному командованию уже начал бродить по коридорам МГШ, вызывая ужас руководителей морского ведомства. Не исключено, что в этот период значительную роль в сохранении флотом организационной самостоятельности сыграл В. М. Альтфатера, который умел находить общий язык с самыми разными людьми. Его лояльность Советской власти, по-видимому, была вполне искренней.
Объективно в 1918 г. центральный аппарат морского ведомства, все больше замыкался в канцелярской работе, не имевшей прямого отношения к разгоравшейся Гражданской войне. Думается, дело было не столько в отсутствии достаточной гибкости организационных структур, сколько в нежелании бывших офицеров активно участвовать в Гражданской войне.
Глава V
В разгар Гражданской войны (конец 1918–1919 г.)
Окончание Первой мировой войны в Европе, поражение Германии, подписание Компьенского перемирия (11 ноября 1918 г.) и интернирование немецкого флота поставило вопрос о пересмотре взглядов советского руководства на роль и значение военно-морских сил на Балтике. После исчезновения такого грозного противника, как кайзеровские военно-морские силы и ликвидации ограничений Брестского мира можно было использовать Балтийский флот, единственный, оставшийся к тому времени в распоряжении советского правительства, как военно-политический инструмент. Уже 15 ноября 1918 г. был создан Действующий отряд Балтийского флота, а в конце ноября – начале декабря Красный Флот начал боевые операции против белоэстонцев и белофиннов. Однако в первых числах декабря на Балтике появилась английская эскадра[807], а следовательно, и новый серьезный противник.
Существенное изменение обстановки привело к организационным преобразованиям. Еще в сентябре 1918 г. учреждается Революционный военный совет Республики (РВСР), который объединил функции ранее упраздненных Высшего военного совета и Коллегии Наркомата по военным делам. Несмотря на то что РВСР был наследником коллегиальных органов управления сухопутным ведомством, ему подчинили и флот. Впервые в отечественной истории образовался орган, полностью объединивший управление сухопутными и морскими вооруженными силами. В отличие от Совета государственной обороны, РВСР был не просто регулярно заседающим совещанием. Председатель РВСР Л. Д. Троцкий фактически стал единоначальником в военном и морском ведомствах. Спустя несколько лет произошло полное слияние аппаратов сухопутного и морского ведомств.
3 декабря 1918 г. М. В. Альтфатеру и Ф. Ф. Раскольникову было поручено «представить в возможно короткий срок проект реорганизации Центрального управления Морского ведомства сообразно с изменившимися обстоятельствами». Поручение было дано телеграммой за подписью начальника Штаба РВСР бывшего генерал-майора Ф. В. Костяева и члена РВСР С. И. Аралова. В военном ведомстве к этому времени уже произошло поглощение коллегии Реввоенсоветом. Такое же мероприятие назревало и в морском ведомстве. Логичным было появление проекта создания учреждения, получившего рабочее название «РВС морского ведомства»[808]. В нем говорилось: «РВС морского ведомства по существу является морским отделом морской комиссии РВСР и во всех отношениях всецело ему подчинен»[809]. «РВС морского ведомства» должен был состоять из «технического члена» (он же командующий морских сил Республики) и «политического члена» (комиссар при командующем). Комиссар не должен был вмешиваться в техническую сторону отдаваемых командующим распоряжений, но он отвечал за отсутствие в распоряжении командующего положений, «расходящихся с коммунистической политикой Советской власти». Комиссар должен был подписывать все приказы вместе с командующим, председательствовать в Бюро морских комиссаров, назначать, смещать и перемещать комиссаров всех центральных учреждений, нести ответственность за деятельность центральных учреждений морского ведомства. Все комиссары отдельных частей, вплоть до судна, должны утверждаться председателем Бюро морских комиссаров по представлению РВС флотов. Члены РВС флотов и флотилий должны назначаться РВСР по представлению Бюро морских комиссаров[810].
Результатом их деятельности стал приказ РВСР № 394 от 18 декабря 1918 г. о реорганизации центрального аппарата морского ведомства за подписями Л. Д. Троцкого, И.И. Вацетиса, С.И. Аралова и Э. М. Склянского[811]. Согласно этому приказу, прежде всего из РВСР выделялся Морской отдел (МО РВСР) в составе командующего всеми Морскими, озерными и речными силами Республики В. М. Альтфатера и председателя Бюро морских комиссаров Ф. Ф. Раскольникова[812]. Коллегия Наркомата 17 декабря 1918 г. была упразднена. Надо отметить, что название «Верховная морская коллегия» для обозначения Коллегии НКМД использовалось вплоть до конца 1918 г., хотя официально оно употреблялось лишь до 22 февраля 1918 г. В частности, существовала Канцелярия ВМК, позднее переименованная в управление делами МО РВСР. Она включала в себя отделения: общих дел, юридическое, кодификационное[813]. «Положение об Управлении делами МО РВСР» было введено приказом № 176 от 14 марта 1919 г. за подписями Э. М. Склянского и В. М. Альтфатера[814]. Видимо, этот приказ был одним из последних документов, подписанный рукой Василия Михайловича.
