Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
Богиня Ника поражала «сложностью крепежа к стамеске».
«Шпиль над куполом удивительно похож на газовую трубу».
Храм Георгия Победоносца напоминал хулителям «спинку кровати со всеми наворотами из итальянского спального гарнитура, популярного в бандитской среде».
До открытия музея я водил Хиллари Клинтон по залам музея Отечественной войны, показал ей стол, за которым сидели Сталин, Рузвельт и Черчилль, панорамы главных битв Отечественной войны. Все это время, пока мы ходили, слышал одно и то же восклицание: «Восхитительно!»
На Поклонной горе построена первая новая православная церковь Георгия Победоносца в память о солдатах, погибших в Великую Отечественную войну. Та же мемориальная идея у синагоги и мечети на Поклонной, посвященных погибшим в боях евреям и мусульманам.
Так началось возрождение храмов всех конфессий. У католиков, мусульман и иудеев в прошлом их было так мало, что все пересчитывались на пальцах одной руки. Возводить религиозные здания запрещалось.
Костелам, мечетям, синагогам, общинным домам правительство Москвы оказывало поддержку, как и церквам. Реставрировали Хоральную синагогу, римско-католический собор Непорочного Зачатия, преобразовали Соборную мечеть, привели в порядок сохранившиеся исторические здания на Большой Бронной, Татарской улице. Построены армянские и грузинские церкви. Открылись новые храмы по многим адресам, в центре и на окраинах.
На Алтуфьевском шоссе можно увидеть редкостную картину: на одном участке земли вблизи друг от друга открыты церковь, костел, мечеть, медресе, синагога и индийская ступа.
Гостиный двор
В центре Москвы меня удручал Гостиный Двор, замечательное строение XVIII века, построенное по проекту Кваренги. Его долго возводили, начали строить при Екатерине II, завершили в царствование Николая I. В сотнях лавок торговали московские купцы. В одной из них стоял за прилавком племянник хозяина-меховщика Георгий Жуков, будущий маршал и спаситель Москвы в 1941 году.
При советской власти за все ее годы огромное здание, утратив торговую функцию, капитально не ремонтировалось, пришло в полный упадок. Всем предшествующим структурам власти страшно было взяться за реконструкцию. Пришло наше время и реконструкция началась, и обширный хозяйственный двор, куда привозили и где разгружали товар, накрыла прозрачная крыша без единой опоры, что, конечно, вызвало яростные протесты все тех же недовольных всем, что строилось в Москве.
Город получил невиданную прежде площадь для выставок, собраний, праздников, концертов в любое время года. Под аркадами Двора в бывших лавках открылись магазины, рестораны, гостиничные номера. Не могли мы оставить лавки прежними, какими они служили двести лет назад. Во всем мире так поступают. Тут по законам жанра автор должен сделать остановку.
У Красной площади между Варваркой, Ильинкой, Хрустальным и Рыбным переулками всегда царил рынок. И не в каком-то либерально-метафорическом, а в самом обычном смысле. Собственно говоря, базар начинался раньше от стен Кремля, продолжался до Лубянки. В начале площади шли Верхние ряды (сейчас ГУМ), затем Средние и за ними Нижние с торговыми лавками. О том, насколько бойко шел торг, можно судить хотя бы по такому факту: под фундаментом одной из лавок Гостиного Двора мы нашли клад времен Ивана Грозного и в нем 95 000 золотых и серебряных монет, как наших, так и иностранных.
Поскольку российские купцы никогда не отличались пристрастием к чистоте и порядку, то московские власти всегда воспринимали все это рыночное пространство как головную боль. Каждый новый генерал-губернатор начинал с обещания упорядочить хаос. Гостиному Двору повезло больше других: в екатерининские времена, после пожара 1812 года восстановлением руководил Осип Бове. Москва гордилась Гостиным Двором. После революции началась Гражданская война, торговать стало нечем. Торговые ряды заняли советские учреждения, далекие от рынка.
Какие-то бухгалтерии, дирекции, склады и прочие оторвавшиеся от своих учреждений частички административных пространств размещались тут с той прихотливостью, на какую способно только плановое хозяйство с тыльной стороны. Добавьте сюда пристройки, времянки, наружные лестницы и мусорные кучи — и вы поймете, какое бессилие ощущали советские руководители, посещавшие это место с намерением разобраться. Во всяком случае, ни приезжавший сюда член Политбюро Лигачев, ни первый секретарь горкома Ельцин так и не оставили нам в наследство никакого решения.
Как говорил герой не помню какого рассказа, «это был не бардак, а пожар в бардаке» (извините за лексику, цитирую по памяти). Мы издали распоряжение — расселить всю эту воронью слободку. То была муторная работа: для 500 всевозможных учреждений подыскивали помещения, отоваривали, соблазняли, уговаривали — и все же освободили.
И вот, когда наконец все расчистили и проект реставрации был почти готов, — именно в этот момент возникла идея: а не перекрыть ли весь гигантский внутренний двор стеклянным потолком? Запросили охрану памятников — там вроде не возражали. Спросили инженеров, те говорят: сложно, но можно. Что и сделали в 1999 году московские архитекторы, строители и конструктор Нодар Канчели. По его проекту огромная прозрачная крыша не опирается на колонны зала, а покоится на основаниях, не затрагивающих исторические стены Гостиного Двора.
Крыша над большой ареной
Когда началось воссоздание храма Христа Спасителя, город, не дождавшись денег из государственного бюджета, приступил к работе национального значения в Лужниках. На этом крупнейшем стадионе состоялись Олимпийские игры-80, проходят международные соревнования.
На месте затопляемых в дни паводка Москвы-реки лугов — отсюда название Лужники — за 16 месяцев возник город с дворцами спорта, водным бассейном, 2 кортами, Малой ареной и Большой ареной на 100 000 зрителей. Всем требованиям Международных федераций они соответствовали. Был один недостаток: во время футбольных матчей болельщиков на трибунах заливал дождь.
Идея их накрыть козырьком возникла, когда Москва готовилась к Олимпийским играм.
Из-за невозможности возвести в срок проект отложили до лучших времен. Они не наступали: последовал запрет строить стадионы.
Когда началась Перестройка, о них думать забыли. Так продолжалось 25 лет до того дня, когда в Лужниках я заложил первый камень еще одного «большого проекта».
Побудило его принять решение УЕФА запретить международные матчи по футболу на стадионах без крыш над трибунами. Под запрет попали все стадионы России, включая Лужники.
Устроить козырек хотели иностранцы, включая две турецкие компании и австрийскую, построившую в Вене стадион Prater с козырьком над трибунами. Тендер выиграл «Моспромстрой», занятый на храме Христа Спасителя, с послужным списком, включавшим крытый Олимпийский стадион в Москве.
Компания взялась выполнить работу к 850-летию со дня основания Москвы, к сентябрю 1997 года. Тогда же ожидалось завершение «Охотного Ряда» с прозрачной крышей конструкции Нодара Канчели, ученика Виктора Ханджи.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
