На мой звонок поторопилась отозваться Мэри Джейн.
— Мэри Джейн, я переселяюсь в «Келли Грейндж», — объявила я. — Уложите все, что мне может понадобиться. Я пошлю за вами экипаж. А сама ухожу сейчас же, ждать не могу.
— Слушаюсь, мадам, — ответила Мэри Джейн. Глаза у нее округлились от удивления.
— Я кое-что узнала, — пояснила я. — Сейчас не могу вам рассказать. Мне нужно как можно скорее скрыться.
Тут раздался стук колес, и я поспешила к окну. Из экипажа вышел доктор Смит, совсем не тот добрый и пекущийся о моем благополучии доктор, каким я его до сих пор представляла, и меня охватила дрожь.
— Меня нет дома, — выговорила я. — Я исчезаю.
И, оставив ошарашенную Мэри Джейн в полном недоумении, бросилась прочь из своей комнаты, пробежала по коридору, спустилась с лестницы на один этаж и услышала, как доктор спрашивает у Руфи:
— Она дома?
— Да. Вернулась несколько минут назад.
— Очень удачно. Ну, я иду за ней.
— А что, если она…
— Она ни о чем не догадается, пока я не доставлю ее на место.
Мое сердце билось неровными толчками. Доктор уже пересек холл. Я быстро проскользнула в галерею менестрелей, надеясь укрыться там, пока он будет подниматься в мою комнату, а потом выйти из дому и бежать в «Келли Грейндж». Правда, в холле осталась Руфь, и непонятно, как мне удастся выйти из дому при ней. Наверное, она тут же доложит доктору, что я убежала. И тогда он через несколько минут меня настигнет.
Я тихонько закрыла за собой дверь галереи и тут вспомнила о чулане. Надо бежать через потайной ход. Тогда они меня не поймают. Но едва я, пригнувшись, чтобы не быть замеченной из холла, направилась к чулану, дверь открылась и на пороге вырос доктор.
— А, Кэтрин, здравствуйте! — Он улыбался своей отеческой благодушной улыбкой, которая так подкупала меня прежде.
Я молчала. У меня сдавило горло, и я не могла произнести ни звука.
— Я заехал проведать вас и, только стал подниматься, заметил, что вы зашли сюда.
— Добрый день, — произнесла я наконец с поразившим меня саму спокойствием.
Он закрыл за собой дверь, а я взглянула вниз и увидела, что Руфь все еще в холле.
— Прекрасная погода, — сказал доктор, — вот я и подумал: не прокатитесь ли вы со мной?
— Благодарю вас, но я как раз собралась пройтись пешком.
— Вы же только что вернулись!
— Тем не менее.
Доктор погрозил мне пальцем, и этот шутливый жест выглядел так зловеще, что у меня мурашки побежали по коже.
— Вы слишком много ходите, а ведь я вам этого не разрешал.
— Я вполне хорошо себя чувствую, — возразила я. — И Джесси Данкуэйт довольна моим состоянием.
— Да кто она такая, эта ваша Джесси Данкуэйт! Деревенская повивальная бабка! — фыркнул доктор. — Поедем, Кэтрин, вам полезно прогуляться.
— Спасибо, но мне не хочется.
Доктор подошел ко мне и ласково, но крепко взял за руку:
— Нет, сегодня я от вас не оступлюсь, вы слишком бледны.
— Нет, доктор Смит, — отпрянула я. — Я не преду!
— Кэтрин, дорогая моя. — Он приблизил ко мне свое лицо, и его ласковое, радушное выражение вселило в меня куда больший страх, чем если бы он действовал силой. — Вы поедете со мной.
Я попыталась прошмыгнуть мимо него, но он властно удержал меня и, выхватив из моих рук рясу, бросил ее на пол.
— Сейчас же отдайте рясу и отпустите меня! — выкрикнула я.
— Дорогая Катрин, позвольте мне поступать так, как я считаю нужным.
Ужас охватил меня, и я стала звать на помощь:
— Руфь! Руфь! Помогите мне!
Увидев, как она бросилась к лестнице, я возблагодарила Господа, что она оказалась рядом. Руфь открыла дверь. Доктор все еще крепко держал меня, так что я не могла вырваться.
— Боюсь, — обратился он к Руфи, — боюсь, что без хлопот нам не обойтись.
— Кэтрин, — начала уговаривать меня Руфь, — вы должны слушаться доктора. Ему лучше знать, что для вас полезней.
— Как бы не так! — воскликнула я. — Видите рясу? Это он наряжался в нее, пугал меня!
— Да, я вижу, дело обстоит хуже, чем я думал, — сказал доктор. — Нас и впрямь ждут неприятности. К сожалению, положение, судя по всему, серьезное. В таких случаях откладывать опасно. В моей практике мне приходилось сталкиваться с подобными состояниями.
— Какой дьявольский план у вас на уме теперь? — в отчаянии воскликнула я.
— Мания преследования, — шепотом объяснил доктор Руфи. — Воображает, будто весь мир против нее. — Он снова повернулся ко мне. — Милая моя Кэтрин, вы должны мне довериться. Разве я не друг вам?
Из моей груди вырвался смех, испугавший меня саму. Мною уже овладело отчаяние. Я начала понимать, что он задумал, и видела, что Руфь либо верит ему, либо только прикидывается, будто верит, а вокруг никого — я одна. Мне-то известно истинное положение вещей, но как я сглупила, никому ничего не сказав! Правда, еще не поздно… Но к кому обратиться… не к этим же двум, задумавшим меня погубить! Даже если Руфь не правая рука доктора, все равно она не встанет на мою защиту.
— Послушайте, доктор Смит, — попробовала я. — Я все знаю. Я знаю, что это вы стремитесь не дать родиться моему ребенку. Вы убили Габриэля! Вы убьете любого, кто может помешать Люку наследовать «Услады».
— Сами видите, — печально произнес доктор, обращаясь к Руфи, — сами видите, как далеко зашла болезнь.
— Я нашла рясу, — продолжала я. — Я знаю, вы считаете, что ваше место здесь, в «Усладах». Я все знаю. Не воображайте, будто сможете и дальше меня обманывать.
Доктор крепко схватил меня обеими руками. Я успела ощутить какой-то запах, похожий на запах хлороформа, и доктор что-то прижал к моим губам. Все начало куда-то ускользать, и я услышала голос доктора. Он звучал приглушенно, словно доносился издалека:
— Я надеялся, что можно будет обойтись без этого. Но с буйными только так и можно справиться.
Потом я куда-то провалилась… погрузилась в полную темноту.
Когда-то я слышала, что ум человека более вынослив, чем тело. Вероятно, так оно и есть. Мозг приказывал мне не поддаваться действию хлороформа, хотя к моему рту по-прежнему что-то прижимали. Конечно, сопротивляться я была не в силах. Однако, хотя мое тело начало подчиняться наркозу, сознание продолжало бороться. Я не должна лишиться чувств. Если это случится, я очнусь за решеткой, все собранные мной вещественные доказательства будут уничтожены, а мои доводы сочтут бредом умалишенной. Словом, силы покидали меня, но мозг продолжал лихорадочно работать.
И, сидя рядом с доктором-убийцей в подпрыгивающем на ухабах экипаже, я лишь смутно улавливала происходящее. Напрягая всю свою волю, я боролась с отвратительной сонливостью, убаюкивающей меня и увлекающей в полное забвение.
