Ее глаза стали такими же грустными, как у брата.
– Ай, Элиза! Это преувеличение! Думаешь, я настолько хрупкая? Битая посуда два века живет! – засмеялась я, пытаясь разрядить напряженную атмосферу в комнате.
– Битая посуда? – смущенно спросила Теодора.
– Да, Теодора. Уже замечали? Если у вас есть редкая, очень дорогая посуда, реликвия, она рассыпается от одного лишь взгляда на нее. Но когда это посуда из дешевого магазина, она, как бродяга, не разобьется, даже если бросить ее в стену. Ясно?
Теодора кивнула, но я не поверила, что она действительно поняла.
– Я счастлива, что с вами все хорошо, сеньорита София, – с улыбкой произнесла она.
Мне показалось очень милым, что ее чувство соперничества с каждым разом, похоже, угасает.
– Спасибочки, Теодора, – я улыбнулась ей в ответ.
Мы еще немного поговорили, пока не вернулся врач с Мадаленой, несущей суп. Я съела все, не сказав ни слова. Мадалена действительно переживала, напомнив мне этим маму. Уже долгое время никто так обо мне не заботился. Когда я доела суп, почувствовала себя намного лучше.
Врач потрогал мой лоб еще раз и вскинул брови. На моем лице заиграла улыбка, как будто заявлявшая: «Разве я не говорила?» Он перевел взгляд на упаковку лекарства на столе.
– Ну, кажется, оно работает. И быстро! Значит… – Казалось, он не знает, что делать, ведь теперь в черной настойке отпадала необходимость. – Пейте много жидкости и отдыхайте, пока температура совсем не спадет.
– Супер, доктор. – Я не собиралась спорить с ним и доказывать, что лежать в кровати при простуде необязательно. Честно говоря, чувствовала усталость от двухдневного сна. Еще немного побыть в постели будет неплохо. – Думаю, завтра я уже буду готова для другого.
– Я действительно надеюсь, что вам станет лучше. Вы меня напугали, юная леди, – искренне улыбаясь, сказал он. – Я вернусь проведать вас завтра утром.
– Хорошо.
Врач попрощался со всеми, с удовлетворенной улыбкой выслушал горячие благодарности Иэна, затем поклонился и ушел. После этого я успокоилась.
Девушки вышли из комнаты не по собственной воле. Их практически прогнала Мадалена, переживающая, что они могут заразиться от меня. Иэн категорически отказался уходить, сославшись на то, что находится здесь с того момента, как я заболела, и если ему суждено было заразиться, то это уже случилось бы. Тем более риск его не беспокоил. Он ясно дал понять, что не отойдет от меня ни при каких условиях.
Тем не менее мы так и не остались совсем «наедине». Все время появлялись работники: кто с соком, кто с чаем, а кто – просто узнать, все ли хорошо. Мадалена, наверное, поняла наше увлечение друг другом. Думаю, Иэн не очень беспокоился о том, чтобы скрывать наши отношения, пока я горела в лихорадке.
– Итак… – начал он, когда мы в очередной раз остались наедине. – Какое оно, будущее?
Я не могла не улыбнуться, видя скрытое любопытство в его глазах.
– Оно очень отличается от того, что происходит здесь. В чем-то проще, в чем-то сложнее. В нем есть свои достоинства и недостатки.
– Это как? – весело спросил он.
– Как, например, перемещение. Представь безлошадный экипаж, приводящийся в движение машиной на масле и едущий очень быстро. На нем мы добрались бы до города за полчаса.
– В самом деле? – На лице Иэна появились морщины.
– Зависит от мотора, может быть, даже быстрее.
Я рассказала подробнее об автомобилях, метро, мотоциклах и самолетах. У него возникали вопросы обо всем, особенно о самолетах. Иэн восхитился тем, что он фактически может летать, и немного разочаровался из-за того, что я не смогла ответить, как такое количество железа способно парить в небе.
Поведала ему о жизни людей все время на бегу, с множеством обязанностей и почти полным отсутствием времени на развлечения. Когда он спросил, какие люди в будущем, а я сказала: «Такие же, как я», он расхохотался и ответил: «Значит, там должно быть очень беспокойно». Я покраснела, ведь на самом деле он не сильно ошибся.
Рассказала ему, какие женщины живут в мое время. Он ужаснулся из-за того, что они тоже носят штаны, оплачивают половину счета в ресторане, а многие финансово обеспечивают свои семьи. Также я говорила о мужчинах, их одежде, футболе по средам, пиве по выходным, о том, как они флиртуют с женщинами. На этот раз покраснел он.
Затронула в своем рассказе и фильмы, театральные постановки, а также обожаемую мной музыку. Казалось, Иэну понравилось, и я попыталась объяснить ему, какими были рок-концерты. Но для этого пришлось использовать много того, чего он не знал. Я сделала все возможное, хотя, думаю, он не все понял.
Я говорила о еде и о том, как скучаю по холодным продуктам: напиткам, мороженому, десертам. Рассказала о круглой пицце, универмагах, компьютере, моей работе. Объяснила почти все, что считала нужным: от предметов домашнего обихода (например, электрическая кофемашина) до более банальных вещей (к примеру, как включить электролампу). Казалось, Иэн очарован всем. А я была счастлива, что он больше не смотрит на меня как на сумасшедшую.
Мне пришлось прервать свою лекцию о будущем, поскольку появилась Мадалена с несколькими работниками, несущими бадьи с водой для моей ванны. Иэн не захотел выходить из комнаты. Он беспокоился, что мне может понадобиться помощь.
– Но я останусь с ней, хозяин. Идите ужинать с сестрой. Уже поздно! – убеждала его Мадалена.
– Можешь идти, Иэн. Со мной все в порядке, – подтвердила я, видя сомнение в его глазах.
Он поцеловал меня в голову, не обращая внимания на присутствие Мадалены, и, недовольный, вышел. От меня не ускользнул брошенный ею недоверчивый взгляд.
Мадалена осталась помочь мне, хотя я настаивала, что это необязательно. Она старалась не смотреть на меня, когда я снимала одежду, а потом помогла мне вылезти из ванны.
Я надела испачканную краской рубашку Иэна. Уже темнело, и я почувствовала, что очень скоро усну. Ей не сильно понравилось, точнее сказать, совсем не понравилось, что мои ноги выставлены на всеобщее обозрение. Но, поскольку выбор у меня был небогатый, я все-таки убедила ее, что укроюсь простыней и никто ничего не увидит. В конце концов она уступила.
Я села на стул перед зеркалом, так как она настояла на том, чтобы расчесать мои волосы. Это оказалось приятно, словно мне снова было шесть лет, и я опять вспомнила родителей. Уже долгое время в моей жизни не было столько людей. Как будто я вновь попала в семью.
– Думаю, хозяину не стоит оставаться здесь этой ночью, сеньорита. Вы уже в сознании, и люди могут подумать нехорошее, – сказала она, все еще расчесывая мои волосы.
– Мне все равно, Мадалена.
Некоторое время она молчала.
– Проблема в том, сеньорита София, – осторожно начала женщина, – что мне кажется, он очень… заинтересован вами.
