– Пока – никак. Рано еще.
– Йо-хо-хо! – вскричал вдруг Дрын, – Господа, готовьтесь к офигенным путешествиям! – Он забегал по комнате, делая вид, что скачет на коне и размахивает саблей.
Ленин свернулся в пухлый клубок на диване и блаженно прикрыл глаза.
Доминик побродил по лаборатории некоторое время, в ожидании дальнейших событий.
Дрын продолжал бегать и орать. Глаза его вылезали из орбит, рот перекосило, он гоготал и повизгивал. Ленин, напротив, казалось, впал в кому на диване.
Мэйз покачал головой: прощаться с ними не имело никакого смысла. Как-нибудь, в другой раз. Он вышел из лаборатории и тихо закрыл за собой дверь.
Доминик пересек дом и еще раз подивился, как недурно двое ненормальных химиков заработали себе на жизнь сомнительными экспериментами.
Порш выехал со двора, ворота автоматически захлопнулись и скрыли за непроницаемой стеной два потрепанных Харлея и роскошный дом с пальмовой аллеей, бассейном с джакуззи и лабораторией в подвале.
4.
Орландо Роуд в недоумении молчал уже сорок минут, потому что Ромео молчал.
Он молчал бесподобно красноречиво. Он проглотил уже третью рюмку хереса. Отменного, между прочим, хереса, который Орландо хранил на особый случай, и который необходимо было смаковать, чтобы оценить его изумительный букет. Но то была ерунда, потому что, судя по душераздирающему молчанию, Ромео необходимо было проглотить этот херес залпом. Когда стаканчик опустел в третий раз, Роуд с легким вздохом, наполнил его снова.
Все эмоции, какие только присущи человеку, попеременно отражались на лице Ромео. Он то тихо плакал, то начинал беззвучно смеяться. Он мучился и терзался, вскакивал со стула, бегал по комнате, садился снова, с отчаянием смотрел в глаза Орландо, начинал бегать опять.
И все равно молчал. Не проронил ни единого слова.
Орландо не прерывал его монолога. Он наблюдал за Ромео, потягивал свой херес, курил сигару и ждал, пока, наконец, сквозь выдержку прорвутся эмоции, и Ромео разразится потоком откровений.
Вообще-то, Орландо не собирался сегодня приходить в Университет. Разве что, только на полчаса, около четырех, чтобы встретиться с Домиником.
Сегодня было воскресенье, он с нетерпением ждал вечера. Он заранее позаботился о лучшем столике на террасе, на двоих, в шикарном ресторане.
Она была скрипачкой русского происхождения. Златокудрой дочерью славянского народа.
Но приблизительно в два часа дня он вдруг вспомнил, что в его Лаборатории лежали кое-какие книги по истории России, которые ему безудержно захотелось просмотреть.
Он отправился туда в три. Чтобы иметь свободный час и пролистать желаемые книги до встречи с Мэйзом.
Теперь он понимал, что эти книги послужили только предлогом, знаком свыше.
Ему необходимо было оказаться нынче на Факультете, чтобы в начале четвертого в Лабораторию вломился Ромео. И молчал уже сорок минут.
Миновал еще час. Ромео продолжал молчать, как плененный вражеский разведчик. Он выпил уже полбутылки хереса и протоптал дорожку на ковре.
Орландо начал беспокоиться. Сейчас уже необходимо было принимать какие-то меры.
Он надеялся, что с приходом Доминика они вдвоем смогут взять ситуацию под контроль. Но тот опаздывал на два часа. И это было совсем уж странно, потому что он никогда не опаздывал, и тем более, никогда не опаздывал без предупреждения.
Наконец, Орландо решил позвонить ему сам.
5.
Доминик прислушивался к себе. Ничего нового он не ощущал. Ровным счетом, ничего.
Мэйз с разочарованием вздохнул и взглянул на часы. До встречи с Роудом, о которой он чуть не позабыл, оставался еще час. Можно было заехать еще куда-нибудь поесть.
«Ерунда какая-то!» – думал Мэйз по пути. Он, то и дело поглядывал на часы, но уже не надеялся, что что-нибудь произойдет.
«Надули меня эти два торчка! Подсунули мне колу с глюкозным сиропом и теперь сидят там, смеются надо мной. Я тоже хорош! Купился на бред этих двух шарлатанов. Что это на меня нашло? Они же всю жизнь были пройдохами».
Доминик почувствовал, что машину как-то странно ведет влево. Он выглянул в окно и, размахивая рукой, принялся отгонять толстого зеленого котенка, который повис на переднем левом колесе.
Котенок зашипел, спрыгнул с колеса и на восьми лапках резво побежал по малиновому асфальту к раскрытому люку, из которого пузырилась пышная мыльная пена.
Доминик закрыл окно и уставился в лобовое стекло. Зеленый котенок с восемью лапками показался ему подозрительным.
Через минуту, машину повело вправо. Теперь, такой же котенок висел на правом переднем колесе. И на заднем, еще один. Мэйз решил не обращать на них внимание, и снова уставился на дорогу. Из-за квадратных туч вышло солнце.
И тут он понял, что все вокруг изменилось.
Мэйз ударил по тормозам в тот момент, когда солнце сделалось клетчатым, открыло стрекозиные глаза и протяжно сказало, облепив машину зеленоватыми лучами, как множеством жабьих языков:
– Приве-е-ет, чувачелло! Ну ка-а-ак, таращит?
Доминик вытер холодный пот со лба. «Не напрягаться! Не напрягаться» – приказал он сам себе.
«Не напрягаться! Не напрягаться! Не напрягаться! Не напрягаться!» – послышались со всех сторон писклявые голоса.
По машине запрыгали розовые зайчики с женскими ртами. Они залетали в салон, скакали по автомобилю. Каучуковыми мячами, они мельтешили перед его лицом.
Дорога впереди разворачивалась и сворачивалась, как рулон цветастых обоев. Солнце, то и дело, подмигивало глазами исполинской стрекозы.
Квадратные облака ритмично, будто в танце, менялись местами и выстраивались в различном порядке. Дома по сторонам дороги были неумело нарисованы цветными карандашами. Мэйзу казалось, что он оказался внутри сюрреалистического мультфильма.
«Недурно!» – подумал он. Некоторое время он просидел без движения, оглядываясь по сторонам, чтобы привыкнуть к новому ландшафту. Через время, этот ландшафт показался ему вполне забавным. Ситуация была отпущена, напряжение спало.
Доминик посмеялся над собой, включил проигрыватель. Зайцы продолжали скакать, но теперь уже в такт легкой синтетической музыке, которая идеально подходила к окружающему абсурду. Не хватало только каких-нибудь маленьких смешных роботов. «А, вот и они!» – Вслух сказал Доминик, когда, сверкающие сизой сталью, маленькие роботы начали по стенам спускаться с крыш нарисованных домов.
Доминик завел автомобиль и медленно поехал. Путешествовать по рулону обоев было весело. Роботы, зайчики, зеленые многолапые котята – все эти уродцы гурьбой следовали за его машиной. Которая, впрочем, была уже вовсе не машиной, а бархатной коробкой на четырех паучьих лапах, внутри которой он сидел. И крутил шоколадный руль. Ехал он таким манером, впрочем, недолго: скоро на лапы его транспортного средства налипло такое количество котов-многоножек, что перебирать ногами бархатная коробка уже была не в силах.
