Он повиновался: снял сорочку, сбросил штаны. Один миг — и ее гибкое тело было в его объятиях. Женщина впилась в губы Диего жарким поцелуем.
«Ты нужен ей», — пронеслось в голове у Диего. Впервые ему показалось, что не только он зависит от Мейзи, но и она от него. Он покрыл ее тело поцелуями, приник к соску, и с ее губ слетел стон. Еще через мгновение женщина выскользнула из-под него и села сверху в позе наездницы. Склонившись, Мейзи принялась целовать и покусывать тело Диего. Ее запах был повсюду — запах духов и страсти.
Диего давно уже возбудился и теперь едва сдерживался. Когда Мейзи ввела в себя его член, юноша застонал от наслаждения. Он быстро кончил, но Мейзи не слезала с него, продолжая раскачиваться, пока и сама, удовлетворенная, не откинулась на подушки.
— Мне уйти? — запыхавшись, спросил Диего. — Я имею в виду, пока твой муж…
— Останься, я знаю, когда он придет.
Диего повиновался. Несмотря на недоброе предчувствие, он не мог не залюбоваться ею. Мейзи была бесстрашна — ангел с сердцем из стали. Диего едва сдержал смех, когда представил себе, как Мейзи, ничуть не смущаясь, принимает своего мужа. А ее тело еще не остыло после секса с любовником.
Часть 5
Suenos — грезы
Буэнос-Айрес, Чако, Тре-Лома 1883—1884
Глава 1
В последние годы tertulia, беззаботные вечеринки, как в старые добрые времена, несколько вышли из моды, но Мейзи держалась за прошлое, и Лоренс приказал разослать приглашения. Большинство гостей выбирала Мейзи. Некоторых пригласил и он — людей, с которыми Лоренс познакомился за время, проведенное в Новом Свете. Все они должны знать, чего ему удалось достичь. Пусть видят, чего может добиться человек в этой стране, если ему хватает решимости.
«Пускай все они, — думал Лоренс, — увидят мою красавицу-жену, мой чудесный дом. Вот бы еще они узнали о том, какими наделами в пампасах я владею. Да, так все и бывает — только тот, кто плюет на правила, добивается успеха».
Лоренс с чувством глубокого удовлетворения взглянул на жену. Мейзи, словно королева на троне, восседала в кресле у двери, приветствуя гостей. Похоже, ее интересовало происходящее. И не терпелось узнать, кого же пригласил ее муж.
Мейзи выглядела потрясающе. Ее волосы были собраны в узел на затылке и украшены лентами. Голубое шелковое платье, расшитое блестящим жемчугом, облегало тело до колен, а книзу расширялось, переходя в волочащийся по полу шлейф. На мгновение Лоренс почувствовал укол ревности при мысли о том, что это платье слишком откровенное. Но волноваться, конечно, было не о чем. Мейзи была чудесной женой. И очень его любила.
Стоя в задней части патио, Лоренс, успокоив себя этими словами, наблюдал за прибытием гостей.
Пришел Эдуард. Его сопровождал юный Пако Сантос, обучавшийся и работавший в одной адвокатской конторе в Буэнос-Айресе. Затем юноша собирался продолжить учебу на юридическом факультете. Но он был так молод. Может быть, он еще передумает.
Пришли Юлиус, Анна и их дочь Леонора и сразу направились в первое патио. Лоренс улыбнулся. Он всегда восхищался сестрой Эдуарда, ее решительностью.
Через полчаса гости уже воодушевленно беседовали. Лоренс в очередной раз убедился в том, как тщательно Мейзи подошла к выбору гостей. Наверное, она с рождения обладала талантом понимать людей. И Лоренс восхищался ею за это. Конечно, он не знал, сколько договоров ему удалось заключить благодаря Мейзи, но она сделала свой вклад в семейное дело, в этом он был уверен.
Наконец все собрались. Высокий темнокожий мужчина сел в соседней комнате за пианино и начал играть. Лоренс слышал его в открытую дверь. Слуги принесли подносы со сладостями и напитками. Лоренс взял себе бокал шампанского, хоть и предпочел бы игристому вину старый добрый стакан рома.
Через какое-то время он отыскал среди гостей Эдуарда. Старый друг еще немного располнел, но у него был прекрасный цвет лица. На прием Эдуард надел костюм и тщательно причесал волосы. Задумавшись, Лоренс и сам пригладил шевелюру, с сожалением отметив, что уже начинает лысеть. Он подошел к Эдуарду и поздоровался.
— Мы давно не виделись. Как дела в Ла-Дульче?
— Я всем доволен, — ответил Эдуард.
Лоренсу его ответ показался слишком сдержанным, но он решил не задумываться об этом. Время для взаимных подозрений прошло. Он теперь не нищий головорез, а успешный предприниматель. Ему никого не надо бояться, и уж точно не стоит опасаться распорядителя имения. Лоренс оглянулся.
— А где Мина и Аннелия? Ты не взял их с собой?
На мгновение Лоренсу показалось, что Эдуард прищурился, и ему стало неуютно под его взглядом. Лоренсу пришлось сделать над собой усилие, чтобы справиться с неловкостью. Проклятье! У Эдуарда до сих пор был такой взгляд…
— Они предпочли остаться в Ла-Дульче. Им не нравится Буэнос-Айрес.
— О, это что-то новое. — Лоренс оглянулся, но и Эдуарда старался не упускать из виду. — Обычно все хотят жить в городе. Тебе не кажется, что с этими женщинами что-то не так?
Эдуард помолчал.
— Нет, — осторожно ответил он.
— Ты знаешь, — Лоренс встал так, чтобы Эдуарду, выбираясь, пришлось бы протискиваться мимо него, — мне всегда казалось, что они из хорошей семьи. Как же они очутились на улицах Буэнос-Айреса?
На этот раз Эдуард раздумывать не стал.
— Жизнь — странная штука, — ответил он. — И мы оба это знаем, не так ли?
Юлиус с любовью взглянул на жену, а затем вновь вернулся к разговору с пожилым господином, сидевшим напротив них за столом. Все наслаждались мате. Из соседней комнаты, заглушая гул голосов, доносилась музыка. Господин, которого Юлиус и Анна пригласили посидеть с ними, говорил о том, как все изменилось за последнее время. Его юность пришлась на середину девятнадцатого века, и теперь он, как и многие старики, с нежностью вспоминал спокойные деньки в gran aldea, то есть большом селении, когда жизнь в Буэнос-Айресе скорее напоминала деревенскую и экономический бум и нашествие переселенцев не погрузили город в хаос.
— Эта сумятица, — жаловался он, поставив чашку на стол. — Меркантильность. — Старик покачал головой, глядя на напиток. — Мате — единственное, что сохранилось до наших дней.
— Еще чашечку, сеньор?.. — спросила Анна.
— Касберт. — Старик подмигнул. — Кстати, я отец хозяйки дома.
«Лионел Касберт!» — чуть не воскликнула Анна. Она столько слышала об этом человеке, но даже представить себе не могла, что он тоскует по былым временам.
Касберты жили южнее площади имени Двадцать Пятого Мая, как и все богатые семьи, очутившиеся здесь еще в колониальные времена. Те же, кто разбогател позже, селились севернее площади — этот район тоже свидетельствовал о власти и престиже, но тут была возможность расширяться, поскольку многие участки земли еще стояли незастроенными.
