Быстро проделав свою работу, незнакомец подпрыгнул и, подтянувшись на руках, вновь скрылся на чердаке. Внимательный наблюдатель мог бы заметить две тени, мелькнувшие вскоре у задней стены дома и удалившиеся куда-то вглубь участка. Но очевидцев происшествия не было.
Вернее, один очевидец был. Но он, лежа в дальнем углу чердака под грудой тряпья, боясь даже дышать, чтобы не быть обнаруженным.
Когда еще засветло руководитель частного сыскного агентства Николай Иванов незаметно пробрался в злополучный дом, ничего не предвещало столь ужасного вечера. Но, если что хорошо начинается, еще не факт, что и закончится удачно. Сначала он, осторожно выглянув в чердачное окно, убедился, что за домом наблюдают двое: мужчина и девушка, судя по внешнему виду, выходцы из азиатской республики, пару раз прошлись по улице туда-сюда, потом на некоторое время пропали из поля зрения. Когда же Иванов уже собирался поближе познакомиться с обстановкой комнат и очередной раз на всякий случай выглянул на улицу, то заметил, что азиаты подбираются к дому с тыльной стороны.
Волей-неволей сыщику пришлось забиться в угол чердака, накидав сверху на себя каких-то тряпок. Предосторожность оказалась не лишней, так как вскоре оба новых гостя оказались на том же чердаке. Арчи был далек от мысли, что они пришли сюда заниматься любовью, и решил выждать. Оказалось, что предчувствия не обманули: ни о каком сексе речи не было. Азиаты лишь иногда тихо перебрасывались парой слов на незнакомом Николаю языке и делали примерно тоже самое, что и он до их прихода. Сначала мужчина внимательно осматривал улицу, потом изучал люк, ведущий в комнату. Сыщику показалось, что девушка торопит своего спутника, безмолвно указывая на люк и как бы жестом открывая его, но мужчина отрицательно мотнул головой и вдруг, прижав палец к губам, застыл на месте.
Арчи услышал тихие шаги внизу и понял, что в дом кто-то вошел. Теперь уж и двое непрошенных гостей затаились. О дальнейшем, что происходило в доме, догадаться было не так трудно: слишком громко кричал появившийся несколько позднее человек, которого хозяин называл Колей, слишком возбужденно пытался доказать ему свою правоту и сам хозяин.
По жестам девушки, подглядывавшей через щель люка в комнату и жестами показывающей своему спутнику, что происходит внизу, можно было представить более полно картину происходящего. Когда же незнакомка, взметнув руки над головой, резко бросила их вниз, а потом начала методично имитировать дальнейшие удары, у Арчи все похолодело внутри. «Вот вляпался, так вляпался», — едва подумал он, как девушка, быстро приоткрыв люк, спрыгнула вниз.
«Айгюль»! — Запоздало окликнул свою спутницу мужчина, но уже было поздно. Азиат тихо выругался на своем языке, что было понятно и без перевода, но вниз не полез, а приник к чердачному окну, явно страхуя свою напарницу от случайного вторжения в дом посторонних. Вскоре девушка снова очутилась на чердаке, мужчина ей что-то быстро выговорил и буквально вытолкал через другое окошко наружу. Пролежав тихо еще пару минут, сыщик, наконец, решился покинуть свое укрытие.
«Чему быть — того не миновать», — рассудил он и решительно спрыгнул в комнату. Это только бестолковые журналисты любят утверждать, описывая подобные случаи что-то вроде «даже видавших видов стражей правопорядка потрясло увиденное». А бывший оперативник насмотрелся на множество трупов, и открывшаяся его глазам картина не помешала действовать быстро и аккуратно. Для начала Арчи заглянул в тайник, из которого так призывно торчал ключ. Он вытащил оттуда пару листков бумаги и, пробежав их глазами, от удивления даже присвистнул, после чего листки перекочевали в карман сыщика. Туда же была засунута и фотопленка, которую сыщик даже не удосужился изучить. Лежащие рядом несколько пачек денег Иванов трогать не стал, за то в его карман перекочевала фотопленка, которую он рассчитывал посмотреть на досуге. Больше в сейфе ничего достойного внимания не было.
Затем Николай, опасливо поглядывая на лежащего без сознания хозяина, сноровисто обшарил карманы убитого. Из внутреннего кармана он извлек конверт, на котором был написан адрес прокуратуры. Конверт последовал за листками и пленкой из тайника. В это время хозяин застонал, и сыщик опрометью выскочил из комнаты в открытый чердачный люк.
В то время, пока Арчи буквально удирал от злополучного дома, Ким и Айгюль были уже далеко. Им тоже не было резона крутиться около места убийства, учитывая, что реакция очнувшегося хозяина могла быть совершенно непредсказуемой. С большим успехом он, например, мог бы вызвать милицию, заявив, что кто-то неожиданно напал на него, избил (следы побоев были бы на лицо), да еще и совершил тяжкое преступление.
Только, придя в себя, хозяин поступил иначе: он попросту сбежал из злосчастного дома, обдумывая, кого из знакомых удастся уговорить подтвердить алиби, что в этот день они провели вместе где-нибудь на пикнике километров за сто от места убийства. «А еще лучше, — рассуждал хозяин, — взять пару знакомых и заявиться с ними домой с утра пораньше. Во-первых, они потом подтвердят, что труп я увидел впервые, во-вторых, я успею при них достаточно натоптать в комнате. Можно будет даже упасть в обморок на тело этого подонка. Тогда никакой дотошный следователь не сможет впоследствии уличить меня, что обнаружил где-то след моей ноги или отпечаток пальца»…
* * *
Всю ночь Ким с Айгюль провели в аэропорту, передвигаясь от буфета к буфету. Бывший особист был в крайней ярости и своими руками был готов буквально придушить самовольную напарницу. Мало того, что из-за нее они не выполнили задания — не сумели поговорить с живым (!) Шварцем и доставить его в Алма-Ату; так еще девица умудрилась устроить какую-то басмаческую выходку, отхватив уши покойнику.
Ким корил себя за то, что не спрыгнул в комнату следом за Айгюль, но понимал: так поступать тоже было нельзя — без присмотра осталась бы улица и, войди кто случайно в дом… Сначала он хотел немедленно выкинуть трофей в ближайшую урну, но Айгюль, сообщившая о своих действиях, уши не отдала, заявив, что она сама будет отвечать за все. «Ну не драться же с ней», — вздохнул Ким. Потом он рассудил, что уши вполне могут сойти для уважаемого отца Керимбаева в качестве отчета о какой-никакой, а выполненной работе.
«Эксцесс исполнителя, — думал Ким, — договаривались об одном, а своевольная девица поступила по своему разумению. Я отвечать за это не должен, тем более, я возражал против подобного напарника. Да, точно — эксцесс исполнителя».
Ругая про себя Айгюль, Ким решил, что до отлета самолета следует обязательно встретиться со старым знакомым — Алексеем Нертовым, чтобы получить у него хоть какую-нибудь дополнительную информацию о давних событиях в Дивномайске. Эта информация могла бы быть неплохим дополнением к отчету о командировке.
Ким справедливо рассуждал, что бывший помощник военного прокурора должен был знать гораздо больше, чем было им записано в официальных протоколах допросов. Эту-то информацию и можно будет впоследствии красиво преподнести Керимбаеву, выдав ее за плод собственной исключительной работы. Предлог для разговора? — Он ясен как божий день: отец погибшего солдата хочет узнать подробности об армейских днях жизни любимого сына. Почему бы для этого не послать в Питер своего человека?
