Лебедь был в бешенстве. Но его контакты с НТС и без того были слабыми, и теперь он порвал их окончательно. Советский журналист ушел, хлопнув дверью, не забыв присвоить себе всю оргтехнику издательства. Все, что я говорил Пушкареву об этом субъекте, нашло подтверждение. Но начальник из Америки не счел нужным ни признать это, ни извиниться.
Появился новый главный редактор. Отставной полудиссидент, как его кто-то назвал. Он приехал во Франкфурт, я посещал его в Питере. Он проходил свидетелем по каким-то политическим делам в семидесятых-восьмидесятых. В НТС вступил в начале девяностых. Он был очень активным: в каждой бочке — затычка. И все время вился вокруг начальства. Первое время мы с ним были в дружеских отношениях.
Началась первая чеченская война. С одной стороны — бандиты-фундаменталисты, с другой — армия, все еще остававшаяся советской. России был брошен вызов с двух сторон: сепаратисты-фундаменталисты, готовые разорвать страну и построить бандитское государство, и советское армейское начальство, воюющее по образцам Второй мировой, не считаясь с солдатскими жизнями и жизнью мирного населения.
Один из членов НТС пошел на войну добровольцем, о чем опубликовал статью в «Посеве». Однако опубликовать ее он смог лишь тогда, когда я добрался до его рукописи. Полудиссидент блокировал публикацию сколько мог.
Один из номеров «Посева» вышел с фотографией на обложке: оборванные раненые солдаты в Чечне хлебают кашу из котелка. Подпись гласила: «Не пора ли вернуть их домой?» Меня это более чем покоробило. Русский патриотический журнал, стоящий на позициях пораженчества?! Все выяснилось позже.
Полудиссидент стремился выплеснуть на страницы журнала все свое либеральное брюзжание, зачастую переходящее в русофобство. Старики из разных стран возмущались, высылали письма с критикой, отказывались от подписки. Все они игнорировались и «клались под сукно».
В конце девяностых во Франкфурте прошел очередной съезд НТС. Съехались все, в том числе «новые», спешно набранные из провинции, и Полудиссидент. Они долго заседали в помещении бывшей типографии. Все пытались о чем-то договориться. Как-то вечером я зашел в издательство, совет только что кончился. «Новые» выбегали из здания типографии. Злые.
Оказывается, Пушкарев поднял вопрос о доверии ему. В знак протеста «новые» проголосовали пустыми бюллетенями. А Пушкарев их просто счел недействительными. Получалось, что большинство ему доверяет!
После совета состоялась вечеринка, где были совершенно посторонние люди. «Новые» к тому времени уже сильно набрались и решили устроить потасовку с Полудиссидентом. Я их разнимал. После этого меня дразнили: я выполнил роль войск ООН. Предлагали даже подарить мне голубую каску…
* * *
Как-то, разбирая в «Посеве» старые бумаги, я наткнулся на коробку с копиями документов на немецком языке. Это были копии отчетов опросов, которые проводили с выезжающими из страны. Эти отчеты составляли для швейцарской разведки. Контакт обеспечивал Бруцерер, который был швейцарским подданным и офицером швейцарской армии. Я сказал Татьяне Александровне, что негоже секретные документы хранить без присмотра. Она спохватилась и смолола документы в шредере.
Работал ли НТС на какую-нибудь разведку, как это десятилетиями утверждал КГБ?
Не сказал бы. Организации, которые были созданы разведками и работали на какую-нибудь страну, давно канули в небытие и забвение.
Бал ли НТС связан с какой-либо разведкой? Он не мог не быть связан с разведками, работая на чужой территории. Белая армия ушла из Крыма в 1920 году, из Приморья — в 1922-м. Своей территории у белых не было. Допустить, что какая-либо страна позволит эмигрантской организации работать со своей территории без дозволения своей разведки — утопия. Этого бы не позволил никто.
НТС возник в 1930 году в Югославии. Королевская Югославия признала СССР позже всех, в 1940-м году. Югославский король. Александр прекрасно говорил по-русски и симпатизировал белым, многие из которых нашли прибежище в Югославии.
Борис Степанович Брюно, проживавший в тридцатых в Югославии, рассказывал, как югославская разведка готовила к заброске в СССР группу НТС. Их должны были забросить с помощью планеров.
Другой пограничной с Советской Россией страной была Польша. Длительные договоренности с поляками позволяли перебрасывать людей через границу. В польском Генштабе служили офицеры, вышедшие из российских кадетских корпусов и юнкерских училищ. Контакт с польской разведкой позволил перебрасывать людей в Россию и во время Второй мировой, когда Польша была оккупирована Германией.
Через румынскую разведку члены НТС перебрасывались через границу СССР с этой страной.
Маньчжурия, оккупированная Японией, также граничила с СССР. Неудивительно, что японцы заинтересовались возможностями НТС. Договоренности были о том, что НТС делал для японцев анализ советской прессы. Анализ советских газет производился в Германии, на вилле под Берлином, которая носила код «Льдина». Этот эпизод довольно подробно описал Прянишников в своей книге «Новопоколенцы».
Во время гражданской войны в Испании НТС поддерживал Франко. В это время французское правительство «Народного фронта» решило оказать помощь республиканской Испании. Через Пиренеи должен был отправиться эшелон с оружием, из парижского аэропорта Орли должны были вылететь шесть военных самолетов. НТС вошел в контакт с разведкой фашистской Италии. Итальянцы доставили бомбы. Члены НТС осуществили подрыв самолетов и взрыв туннеля в Пиренеях, по которому должен был пройти эшелон. Поставка оружия коммунистам была сорвана. Никто не погиб.
В Германии дела обстояли сложнее. Обстоятельства переговоров НТС с представителями германского Генштаба описаны довольно подробно. Результат их сводился к тому, что абвер поддерживал НТС, в то время как гестапо проводило аресты и расстрелы членов НТС на оккупированных территориях. НТС имел связи с Власовым, куратором которого более года был Клаус Шенк фон Штауффенберг. Тот самый, который в 1944 году подложит бомбу под стол Гитлеру. Не случайно это почти совпало с арестом всего руководства НТС. Можно ли говорить, что Штауффенберг был связан с НТС? Не напрямую. Штауффенберг делал серьезную ставку на Власова.
Одним из обвинений гестапо против НТС была как раз инфильтрация руководства Власовской армии. Спасло же энтэсовцев как раз заступничество самого генерала: немцы хватались за соломинку.
Во время войны один из руководителей НТС, Эмиль Вюршер, имел контакты с еврейским гетто в Варшаве. Сам Вюрглер был убит агентами гестапо в Варшаве, гетто было уничтожено, и тайну его контакта уже никто не узнает.
После войны НТС был в подвешенном состоянии. У белых не только не было своей территории: Запад поначалу был союзником Сталина. В журнале «Посев» первых послевоенных лет постоянно встречаются черные пятна: это строки, вымаранные американской военной цензурой. Значит, было что-то против Сталина.
Но в 1946 году началась холодная война. Вскоре после ее начала финансирование НТС взяли на себя американцы. Сотрудничество это было многолетним и трудным. В начале пятидесятых члены НТС забрасывались в СССР с американских самолетов. В читальном зале ФСБ на Кузнецком мосту я имел возможность прочесть дела членов НТС Макова, Ремиги, Лахно и Горбунова. Все они были захвачены на советской территории и расстреляны. Из материалов допросов не видно, почему агенты КГБ ждали парашютистов именно в этом месте. Судя но всему, это было дело рук Блэйка — английского шпиона, перешедшего на сторону КГБ. Он выдал десятки западных агентов в Восточной Европе. В документальном фильме, показанном по российскому телевидению, старый шпион Блэйк сам признался, что выдал сталинскому СССР 400 шпионов западных спецслужб. Но, дескать, «никто из них не был расстрелян»! У этого благообразного старичка руки по локоть в крови. Но врать гебисты умели всегда, даже когда наглость этой лжи была очевидна всем.
