Володя объяснял по пунктам: первое и главное – не стать инвалидом, не быть обузой для близких, второе —успеть сделать то, что задумал. Еще несколько фильмов он должен снять непременно, задумок много, а времени и здоровья – увы…
Иногда его лицо бледнеет так, что кажется, вот-вот грохнется в обморок. Володя замирает на скамейке и довольно долго сидит, уперев локти в колени, закрыв лицо ладонями. Но потом распрямляется, скулы розовеют – отпустило.
Еще он сказал как-то:
– Вот никак не могу решить, то ли ставить задачи по максимуму, так сказать, играть ва-банк, то ли махнуть рукой и пусть идет как идет. Слишком мало времени. Да и здоровья почти не осталось.
И вот тебе на – фильм с участием Роса. И не про футбол, а про то, как человек бежит. Причем даже не с мячом, плевать Володе было на мяч и на дриблинг, на голы и на финты. Только бег.
БЕГ.
Мог ведь выбрать какого-нибудь знаменитого спринтера или стайера. Так ведь нет, именно Рос ему вдруг понадобился. И только он.
Что уж он такое узрел?
Сам Вадим ничего особенного в беге Роса не находил. Его нельзя было назвать легким, как у некоторых других, даже менее искусных футболистов. Иные не бегут, а летят над полем, словно закон земного притяжения над ними не властен. У Роса не так. А вот стартовая скорость классная, взрывался он замечательно, именно она позволяла ему, перехватив мяч, мгновенно уходить от соперника. Вот почему его всегда пасли не один, а двое защитников. Всегда он оттягивал на себя игроков соперника, чтобы внезапным хитрым пасом вывести на ударную позицию кого-то из своих. Не жадничал.
Нет, легким его бег точно не назовешь, видно было, что он вкладывается в него, напрягает все силы.
Он не столько бежал, сколько стелился по полю, низко наклонив голову, и вся его невысокая крепкая фигура была сильно накренена вперед, будто он пытался обогнать самого себя – вот-вот споткнется. Но свалить его было не так-то просто, умел он твердо держаться на ногах, причем даже в тех ситуациях, когда другой бы, нырнув, заработал еще и штрафной для своей команды. Рос тоже зарабатывал, но если уж он падал, то это означало, что устоять было действительно трудно, а фолили на нем постоянно. И падал он так же стремительно, как и бежал, буквально катился кубарем или взлетал над полем, чтобы в следующую секунду рухнуть. К счастью, тяжелых травм ему пока удавалось избегать, из-за которых футболисты надолго выбывают из строя, лечатся, восстанавливаются, скучают на скамейке запасных. Не трудно представить себе, как им тоскливо, ведь время, их время, уходит (спортивный век недолог), иные же (и Рос в том числе) просто не мыслят себя без игры…
Бог весть, о чем они говорили с Володей на второй встрече, а тогда, спустившись в раздевалку к Росу, Вадим вслух восхищался его дриблингом и особенно вторым голом. Герой лишь смущенно покряхтывал и прикусывал губу. Потом Володя вдруг спросил:
– А что ты чувствуешь, когда бежишь?
– Что чувствую? – удивленно переспросил Рос, секунду подумал и сказал: – Да ничего не чувствую, просто бегу, и все.
– Вот как… – пробормотал Володя недоверчиво.
– Ну да, – кивнул Рос. – Забываешь о себе. – Он сделал паузу и, покусывая по своему обыкновению нижнюю губу, добавил: – Иногда, впрочем, кажется, что именно во время бега должно что-то произойти.
26
– Это будет классный фильм, – убежденно говорит Володя Росу. – И начнем мы с подземного перехода, ну скажем, на Садовом кольце или на Серпуховке, там есть длинные пустынные переходы. Ты будешь бежать по этому туннелю, просто бежать, а я буду снимать, как ты бежишь, договорились?
Человек бежит, высоко вскидывая ноги, руки согнуты в локтях, голова далеко откинута. Или наоборот, голова низко опущена, он как бы преодолевает сопротивление воздуха. Он бежит по длинному полутемному туннелю, просто бежит, вроде даже ни от кого не спасаясь. Бегущий человек красив какой-то особой красотой. Бег придает ему что-то романтическое – развевающиеся волосы, выдвинутый вперед подбородок, упрямо сжатые губы. В полумраке туннеля бежит человек…
Больше ничего. Только это. Фильм о бегущем (убегающем) человеке. Почему он бежит, так и остается неизвестным. В этом главная идея. Человек просто бежит. Но ты можешь бежать вдохновенно, как если бы навстречу чему-то очень приятному. Например, на свидание с возлюбленной.
Вспомни, у тебя наверняка было такое. Назначено на шесть вечера, ты безбожно опаздываешь, она могла не дождаться тебя, хотя ты почти уверен, что она тебя ждет, не может не ждать, ты летишь как на крыльях, ты почти не чувствуешь своего тела, только сердце бешено колотится.
Впрочем, можешь вспомнить и что-нибудь менее мажорное. Например, как за тобой бежали те двое? Сколько тебе было тогда, восемь, девять? А им? Ты мчался мимо гаражей, по пустырю, а за спиной топот ног, все ближе и ближе. В груди хрипит, боль в правом боку все острей, все нестерпимей, а те не отстают, еще немного, и тебя бы настигли. Бог хранил: в какой-то миг они вдруг перешли на шаг, а потом и вовсе остановились.
Впрочем, это другой бег, не тот, какой нужен для фильма. Слишком суматошный, судорожный, панический… А впрочем, и такой бег тоже годится.
Нужен же бег воздушный, легкий. Бег-полет…
Показалось, что Володя еще не окончательно определился с идеей.
Почему туннель?
Нет, туннель обязательно. Это даже не символ, просто в туннеле бег смотрится совсем по-другому. Узкое пространство заполняется бегущим человеком, громкое эхо, отзвук напряженного дыхания, сумеречный свет размывает фигуру бегущего, по стенам скользит тень…
Дальше уже дело мастера. Камера будет двигаться рядом. Она будет снимать ноги, руки, голову, приподнятый подбородок, тень на стене, тусклый свет плафонов… Никакого сюжета – только бег.
Ты будешь бежать долго, словно туннель бесконечен, и зритель будет ждать, во что же наконец этот бег разрешится, а он все будет длиться и длиться, длиться и длиться…
27
Ездить с Росом в машине страшновато. И дело не только в скорости. Он просто не мог вести спокойно, то и дело маневрировал, постоянно ускоряясь, перестраивался из ряда в ряд, зависал у кого-нибудь на хвосте, мигал дальним светом, сгонял с полосы.
Пока добрались до ресторанчика на Ново-Рижке, километрах в пятидесяти от МКАД, Вадима трижды бросало в пот. И не то чтобы Росу это доставляло особое удовольствие – похоже, действительно не мог иначе.
Где-то на полпути приклеились гаишники с мигалками и сиреной, погудели, прогорланили остановиться. Немудрено, превышение было серьезное. Но отпустили почти сразу, узнав Роса, поулыбались дружелюбно, обменялись почти ласковыми репликами, посоветовали быть поосторожней. А поначалу вид был грозный.
