Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Несмотря на усталость первых дней, ночью Игорь проснулся от шума поезда на железной дороге. В офицерской гостинице наконец стихло – очередная офицерская попойка, организованная то ли от глупости, то ли от ощущения безысходности, только недавно завершилась. Кое-кто завтра не выйдет на построение, будет отлеживаться и рассказывать посыльным, что отравился. Кому-то сойдет, а кому-то нет. Кто-то, по всей видимости, для себя уже решил, что вообще не будет служить. Потянет волынку несколько месяцев, денежное содержание платят исправно. А потом будет выбираться из этой богом забытой дыры, черного провала, невидимой глазом трещины на карте мира.
Может быть, зря он приехал сюда, в ютящееся на задворках жизни Закавказье? Может, лучше было бы поехать в цивилизованное место, в Псков или Тулу? Ведь стоило только слово сказать дяде… Так и сейчас еще не поздно: приди на телеграф, набери домашний номер дяди в Рязани, и через месяц будешь в пристойном месте. Даже на родной Украине, как Горобец. Ох и хитрая матерая Птица, полетела на теплую благодатную Украину, между Кировабадом и Кировоградом выбрав последнее… Поехал в Кременчуг, в кадрированную десантно-штурмовую бригаду, в двух часах от дома. А как радовался, дурачок! «Жизнь нам дается один раз, и прожить ее надо на Украине». – Игорь вспомнил, как щекастый Петя Горобец передразнивал Островского, которого их заставляли учить в школе. А у него не повернулся бы язык просить. И не повернется! Это во-первых. А во-вторых, о чем это он вздумал жалеть?! Разве не он сам отвечает за мир, в котором живет? Разве не воздастся каждому ровно в той степени, в какой он направил свои усилия на изменение мира вокруг себя, на его улучшение, на достижение высоких целей своих? Именно так говорила мать, и так наставлял отец. Он осознанно взял ответственность за себя, сделал свой выбор, потому что здесь настоящая служба, только пройдя сквозь дерущую горло пыль, сквозь вечный оскал солнца, сквозь дрянь старой казармы и подванивающей гнилью столовой, можно показать, на что способен. Стать кем-то в этой жизни, приблизиться к героям, о которых мечтал. Жуков. Суворов.
И во мраке ночи, напряженно думая, как победить разнузданную толпу, которую объединяет лишь общее название «Седьмая рота», Игорь придумал совершенно неожиданный, весьма любопытный план. Только бы кэп разрешил…
Утром лейтенант Дидусь, как и ожидал, был вызван в штаб полка. Он приготовился к основательной эмоциональной взбучке, но командир, внимательно оглядев его, спросил:
– Что, лейтенант, в тюрьму желаешь?
– Никак нет, товарищ полковник.
– Дело подсудное, и если родители этого сержанта или он сам повернут в определенную сторону, защищать тебя не станем, понимаешь это?!
– Так точно.
– Да что ты раскудахтался?! Давай по существу докладывай! – приказал кэп, раздражаясь и метая время от времени короткие испепеляющие взгляды в сторону застывших с похоронными лицами командира батальона и воспитателя.
И командир взвода коротко доложил обстановку в роте, стараясь не детализировать негатив, но четко обозначить проблемы. В конце вместо того чтобы кротко ждать приговора, Игорь вдруг изложил свой план перевоспитания роты, который разработал накануне ночью. План этот казался бы сумасшествием в нормальной воинской части, но не в условиях полка, распластавшегося в сухом предгорье Кировабада. Заключался он в отправке роты на бессрочное занятие по тактике в район далекого безводного полигона Герань, в нескольких десятках километров от города. Вместе с единственным офицером – командиром первого взвода лейтенантом Дидусем, который рискнет провести это тактическое занятие.
– Что скажешь, комбат? – с прищуром спросил командир полка капитана, когда Игорь изложил свою идею.
– Скажу откровенно – она мне не по душе. И может, среди прочего, принести новые ЧП.
Комбат высоко приподнял подбородок, слегка, на несколько градусов отвернув лицо, подчеркивая этим свое негативное отношение к дальнейшему развитию сценария. Полковник откинулся в кресле, нещадно вдавив его крепкой спиной.
– А что скажет замполит? – кэп подчеркнуто называл майора замполитом, высказывая таким оригинальным способом презрение к племени военных идеологов.
– Извините за формулировку, очень небезопасный бред, – невнятно пробубнил замполит, основательно продавливая слово «очень», нарочно сутулясь, словно кланяясь, изобразил на лице с маслянистыми глазами суровую мину.
– Как фамилия пострадавшего сержанта? – спросил командир полка, обращаясь к комбату, как бы раздумывая и оттягивая время для принятия окончательного решения.
Комбат открыл было рот и посмотрел на юного командира взвода.
– Старший сержант Прившин, – молниеносно отреагировал Игорь, осознав затруднительное положение комбата. А про себя подумал: «Вот то-то и оно, что перевелись цезари, никто уж солдатом не интересуется». Вытянувшись в струнку, он тайком косился на командира полка, наблюдая за ним и почему-то испытывая к этому человеку все более растущую симпатию. И по всей видимости, ход их мыслей совпал, потому что кэп уверенно подвел итог:
– Знаю я Прившина. Косая сажень в плечах, харя – во (тут он руками показал ширину лица сержанта). Как два лейтенанта. И как с ними бороться, если они нас откровенно посылают (командир полка был не из стеснительных и, конечно, уточнил куда). Так вот, мне идея лейтенанта по душе, хоть и рискованная. Завтра в отъезд после завтрака. Выпишете два «Урала», путевку сегодня же подпишете у зампотеха, проверьте машины в парке. Бак с водой. Сухой паек. Наладить связь с батальоном по радиостанции. Ну и остальное все, как учили. Все ясно, товарищ капитан?
– Так точно.
4
В Герань рота прибыла засветло. С ротным воспитателем в казарме остался только старшина да один молодой боец с гниющими от фурункулов руками. В помощь по хозяйству. Разумеется, освобожден от похода был и Прившин, который лежал в санчасти. Все ж решение командира полка ясно сигнализировало и офицерам, и сержантам, что, несмотря на то что дело лейтенанта и открыто, он получил кредит доверия, который намерен был употребить для доведения начатого до конца. Спрыгнув с грузовика на каменистую землю, Игорь увидел, как взбитая ботинками сухая пыль, чем-то напоминающая порошкообразное молоко, мелким облаком взметнулась до колен. Маленький верткий скорпион с причудливо вздернутым и загнутым кверху смертоносным хвостиком, пугливо семеня ножками, понес свое хотя и мерзкое, но довольно изящное желто-блестящее туловище прочь от свалившихся с неба людей. «Ого, вот это то, что надо для тактики, – подумал Игорь, вспоминая местность по выпускному курсу, – ничего тут не изменилось за полгода. И наверное, ничего не меняется веками». Жуткая, тоскливая, скудная обстановка и клонящийся к горам, пока еще яркий шар солнца встретили странных людей с автоматами за спиной, приехавших с неведомой целью. Только мелкий кустарник с жесткими задиристыми колючками и тонкими листиками усеивал каменистые горы. Из этой пустоши, безлюдной и дикой пустыни с нарисованной горной грядой на горизонте, казармы казались верхом роскоши. Здесь нельзя было отыскать ни воды, ни приемлемой для человека пищи, невозможно и сбежать куда-нибудь, разве что в горы, которые напоминали безжизненное лунное пространство. И если подняться на вершину одной из них, то можно было увидеть, как они бесконечными темными грядами, безжалостно разрезанными дремучими ущельями и провалами, уходят вдаль и теряются, смешиваясь с линией горизонта. Но именно это и нравилось Игорю, именно к этому он стремился, ибо знал, что порой человеку нужен ад для понимания того, что обычная, ничем не примечательная реальность в действительности и есть земной благодатью.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
