Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
– Может быть, я бы и принял такую позицию. А еще лучше – отправил бы всех афганцев по домам. Но только не я такие решения принимаю. А вы остальную роту разлагаете. Потому выхода у меня другого нет, как требовать одинаково от всех.
– Зря вы так, товарищ лейтенант. Потому что ничего из этого не выйдет. Только себе нервы будете портить, глупости военные тут никому не нужны.
Глаза старшины бесовски сверкнули, и из них на Игоря посыпался поток злых искорок. Он почувствовал в голосе солдата, озвучивающего идеи старослужащих, скрытую, пока еще дремлющую, но готовую прорваться наружу угрозу. «Откуда у них, у этих вчерашних детей, такая решимость на лицах, – думал Игорь про афганцев. – И на что он намекает, на то, что в хозяйстве роты будут недочеты? Пожалуй, надо переселяться в казарму», – размышлял молодой командир, все более хмурясь. Ему казалось, что неотвратимая развязка совсем близко и перевес явно не на его стороне. Надо придумать нечто сногсшибательное, что поменяет отношение к нему. Что вынудит этих оболваненных войной людей достойно дослужить срок, не уронив его, Игоря, командирскую честь. И не допустив унижения их человеческого достоинства, ведь они все-таки за Родину кровь проливали… Вот о чем идет речь, а не о каких-то там частностях в виде строевой или любой иной подготовки. Если бы это было в соседней роте, он бы закрыл глаза на позор армии, на ее тотальное разложение. Но коль уж он попал сюда, то его долг, его миссия – изменить ситуацию вокруг себя, потому что, в конечном счете, стоит вопрос о его добром имени, его офицерской состоятельности. С чего же начать, черт возьми?! Чем глубже он копал, тем большее возмущение вызывали беспорядки в глубине больного, насквозь прогнившего организма армии. На третий день Игорь уже знал, что старики заставляют молодых бойцов по ночам работать, стирать им, гладить, посылают в столовую жарить картошку с ворованным из общего котла мясом. А то и просто так издеваются. Например, для забавы проводят импровизированные состязания на «лучшего крокодила» – это когда все молодые бойцы по команде дембеля упираются руками в одно быльце кровати, а ногами – в другое. Игорь в воображении своем рисовал издевательские сцены: напряженные тела вчерашних подростков дрожат от усилий под веселые, а может, и пьяные ухмылки и зубоскальство «стариков». Потом солдатики ползают по деревянному полу наперегонки, чтобы дембеля погоготали вдоволь. Пинки, зуботычины, злобная ругань… Есть еще «электрический стул», гонки с табуретами, да мало ли что еще – фантазия «стариков» всегда растет по мере отлынивания от дела. Это были примитивные молодые люди, которых вырвали из своей среды, несомненно рабоче-крестьянской. Студенты, как правило, предпочитали увиливать от армии, имеющие средства – откупались. Эти же и дома-то еще не сформировали для себя цели и ориентиры, а тут их окончательно сбили с толку. Разложение роты, полка, армии давно приняло системный, необратимый характер, и не ему делать революцию. Но и оставить все немыслимо! Тогда уж лучше вообще отказаться от военной службы и офицерской карьеры. «Каждый должен честно выполнять свою работу на отведенном тебе маленьком участке», – полагал молодой лейтенант. Наступил момент, когда важным для него стало не одобрение и признание начальников, а вопрос собственной выживаемости. Ибо он с положением дел мириться не хотел, солдаты же не только не желали идти на уступки, но, напротив, перешли в наступление. И ребята эти оказались не из робкого десятка, ведь Афганистан пробудил в них воинственное, сугубо маскулинное, милитаристское начало. И деть их некуда, до увольнения в запас последних афганцев оставалось как минимум три-три с половиной месяца. Да если он ничего не придумает, за этот период они его живьем съедят…
Пружина разжалась с угрожающей быстротой, как водится, утром. Как обычно, в шесть утра прозвучала команда «Подъем!» и командир взвода строил роту в расположении.
– А этот здесь уже? – не открывая глаз, проворчал в полусне один из замкомвзводов стоявшему рядом дежурному по роте и, услышав короткое «Да», громко простонал: – У-у, пидор, не угомонится никак.
– Дежурный, разбудите старшего сержанта Прившина, сообщите ему на ухо, что его рота ждет, – скомандовал Игорь молодому сержанту.
Насчет построенной роты командир взвода, конечно, преувеличивал, потому что в строю к тому времени стоял только молодой состав. Дежурный по роте помялся и в нерешительности посеменил к кровати дембеля. Боязливо подкрался на цыпочках, по сформированной и укоренившейся щенячьей привычке. Осторожно тронул его за плечо, нагнулся и жалобно промямлил:
– Александр Иванович, – тут он вдруг осекся, – товарищ старший сержант, тут подъем, и товарищ лейтенант требует вас.
Не поднимая головы, старослужащий прорычал громко:
– Идите со своим лейтенантом вместе… – тут он во всех непереводимых подробностях обозначил, куда и как далеко идти дежурному и вместе с ним надоедливому лейтенанту.
Кровь волной прибоя хлынула к голове Игоря и хлестким шлепком ударила в виски. Он больше не колебался. Оттолкнув дежурного, он вдруг ухватил за ножку табурет, сбросил с него аккуратно уложенную одежду старшего сержанта и, приподняв над головой, со всего размаху врезал им по укрытой одеялом голове.
– А-а-а! – истошный крик, переходящий в глухой рев, вмиг раздался в казарме и, как показалось самому Игорю, выскользнул в открытые форточки и понесся дальше по всему плацу, оповещая всех обитателей полка о том, что в седьмой роте свершилось что-то неординарное, сверхъестественное, знаковое для всех. Старший сержант Прившин в состоянии болевого шока вскочил с кровати и ошалевший, с перекошенным лицом, держась за ухо и все еще не понимая, что с ним произошло, побежал к умывальнику. Из его уха обильно сочилась кровь, буйная струйка которой быстро пробила себе путь к бычьей шее возмутителя спокойствия. Игорь же, сам озверевший и потерявший терпение, метал громовые тирады в адрес всех тех, кто еще не встал в строй. Он все еще не выпускал из рук табуретку, которая – и все видели это очень ясно – могла немедленно найти применение в случае малейшего неповиновения. «Старики» не спеша, тихо, с сохраняемым достоинством встали в строй, предпочитая не связываться с обезумевшим офицером.
3
Дальнейшие события развивались с необыкновенной стремительностью. Весть о чрезвычайном происшествии быстро распространилась по полку, обрастая слухами и небылицами. Батальонный воспитатель, вкрадчивый и язвительный, вызвал командира взвода на откровенную душещипательную беседу, суть которой сводилась к призыву публично покаяться и необходимости офицерской инквизиции в виде общественного суда за небывалую для взводного дерзость. Игорь понимал, куда клонит майор – главным делом интригана в майорских погонах было переложить ответственность со своих манерных, почтительных плеч на любые другие. «Репутация штаба батальона, – и майор Стериопало заявил это прямо, – это вам… сами понимаете…» Боязливый идеолог в погонах был готов сколь угодно много оболванивать окружающих тяжеловесной пропагандой, но когда в воздухе пахло дымом, предпочитал предать анафеме, похоронить заживо кого угодно. Только бы ничего не изменилось в его размеренной жизни. Комбат, кажется, принял сторону искушенного в подобных делах майора, особенно когда из санчасти доложили, что у сержанта перебита барабанная перепонка и, по всей видимости, потребуется операция. Если так, дело могло выползти за пределы полка, и только его командир мог теперь разрешить возникшую головоломку. Но кэп был на каких-то сборах, и ни начальник штаба, ни заместитель командира полка не решались разрубить гордиев узел. Командира ждали на следующий день, так что, как возвестил замполит полка, утро вечера мудренее.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
