Лили продолжала в нерешительности смотреть на телефонный аппарат. Если бы Мэтт хотел найти ее, ничто бы его не остановило. И если он до сих пор не сделал этого, значит, ему это не нужно.
– Пора кончать с этим делом, – решительным тоном вслух произнесла Лили.
– Ты всегда разговариваешь со стенами? – раздался позади нее голос.
Лили застыла, вцепившись пальцами в ручку кресла. Медленно, с трудом веря в то, что слышит, она повернулась вместе с креслом и увидела высокого темноволосого мужчину в джинсах и черном кожаном пиджаке, прислонившегося к закрытой двери ее офиса.
– Привет, Лили, – поздоровался Мэтт. Он не сдвинулся с места, и Лили видела, что он чувствует себя неуверенно. – Ты занята? Я могу зайти позже, если ты…
– Нет, я не занята, – поспешно ответила Лили. – Я… я просто не знаю, что сказать. Я не ожидала увидеть тебя снова.
– Знаю. Я оказался здесь, потому что ты просила навестить тебя.
– Зачем ты в Нью-Йорке?
– Ищу работу. – Мэтт посмотрел на фотографии, развешанные по стенам. – Хорошие фотографии.
– Это фотографии моей коллекции.
Вот так чудненько: мужчина ее мечты наконец-то вернулся к ней, а она не придумала ничего другого, как обсуждать с ним интерьер. Лили встала, но от стола не отошла.
– Ты ищешь работу в охранном бизнесе?
– Нет, – ответил Мэтт, глядя Лили прямо в глаза. – Я ушел из этого бизнеса.
Лили резко опустилась в кресло, не зная, что и думать.
– Понимаю, – выдавила она наконец.
– Не хочешь пойти со мной на ленч? – спросил Мэтт.
– Да… хочу. – Лили снова встала и потянулась за пальто.
Господи, ничего ей так не хотелось, как броситься в объятия Мэтта и крепко прижать к себе. Она соскучилась по его ласкам, по его силе, по ощущению его плоти в себе.
– Ты хорошо выглядишь, – сказала Лили нарочито-спокойным тоном, снимая с вешалки пальто.
Мэтт помог ей одеться, расправил воротник пальто и… притянул к себе.
– Ты тоже, – сказал он, взяв Лили за подбородок. – Я соскучился по тебе, Лили.
– Я тоже соскучилась, – прошептала она в ответ.
– Ты изменила цвет волос.
– Хотелось перемен, – беспечным тоном проговорила Лили, не зная, поймет ли Мэтт, зачем ей надо было сменить цвет волос.
– Как называется этот цвет – красный или…
– Темно-бордовый, – подсказала Лили.
– Пожалуй.
Лили улыбнулась, чувствуя, как зарделись ее щеки.
– Здесь рядом маленький итальянский ресторанчик. Не высшего класса, но еда в нем хорошая.
– Мне подходит, – ответил Мэтт, открыв дверь офиса и согнув локоть, приглашая Лили взять его под руку.
Она стояла в нерешительности. Мэтт это заметил, но ничего не сказал, молча ожидая ее решения. По глубоким складкам у рта, по беспокойному выражению его серых глаз Лили поняла, что он не был так спокоен, как хотел казаться. Она взяла Мэтта под руку, удивившись про себя его старомодности.
Они молча шли в ресторан по шумной, запруженной людьми улице. В ресторане было тепло, пахло томатами и чесноком. Одна семья содержала его вот уже три поколения, и еда там была такой же вкусной, как в доме старых друзей. Хозяйка усадила Мэтта и Лили за дальний столик и, положив меню на белую скатерть, оставила их. Они смотрели друг на друга поверх розы, стоявшей в стеклянной вазе в середине стола.
Как неловко и как странно. Лили делила постель с этим мужчиной, доверяла ему свои секреты, занималась с ним любовью. Стоило ей закрыть глаза, и она видела его тело во всех подробностях, – а сейчас они вели себя как два незнакомых человека, не знали, что сказать и что делать.
– Как твоя рука? – спросила Лили скорее для того, чтобы исправить неловкое молчание.
– Как новенькая. Тебе удалось забрать туфли из полиции?
– Пока нет. Один человек из Лас-Вегаса предлагает мне за них кучу денег. Я могла бы продать их ему.
– Может пройти много времени, прежде чем кто-то снова увидит их или ту сумку, которую выкопали из грязи. Фактически кольцо и драгоценности принадлежали Тони Грациано, но не думаю, что он в таком положении, чтобы требовать их обратно.
– А как дела у Мэнни и Дала?
– Мэнни чувствует себя прекрасно. Его недавно выписали из госпиталя, но он все еще проходит курс терапии и передавал тебе привет. Дал тоже идет на поправку.
– Приятно это слышать.
Снова наступило неловкое молчание. Лили ерзала на стуле, не зная, что еще сказать.
– Чему ты улыбаешься? – спросила она, заметив улыбку на лице Мэтта.
– Глядя на тебя, – ответил он. – Ты чувствуешь себя не в своей тарелке.
– Не знаю, что сказать. Я счастлива, что ты здесь, но не представляю, что все это значит.
– Я же сказал тебе: ищу работу, пытаюсь, во всяком случае. С моей биографией это не так-то просто. Особенно если учесть, что эта работа не будет связана с охранным бизнесом.
– Я думала, ты откроешь свое собственное агентство.
– Я передумал. После того, что случилось, я не могу больше заниматься такого рода работой.
– Ты попал в беду? У тебя отобрали лицензию?
– Нет. – Мэтт внимательно посмотрел на Лили и отвел взгляд. – Я убил человека, Лили. Он был скотиной и одним из тех, кто стрелял в Дала, к тому же я стрелял, защищаясь. Но сколько бы я ни оправдывал себя, я не могу это забыть. И Джоуи Манкусо… то, что он сказал мне, потрясло меня до глубины души.
– Мэтт… – попыталась что-то сказать Лили, но Мэтт предостерегающе поднял руку.
– Дай мне закончить, – торопливо проговорил он. – Я много размышлял над его словами и пришел к выводу, что мне не нравится тот человек, каким я стал.
Лили взяла Мэтта за руку и сочувственно пожала ее.
– Правда дается нелегко, особенно когда я был так уверен, что прав. Но я ошибался, и мне нет дороги назад. Я сказал боссу, что могу вести семинары в его школе телохранителей. Буду получать за это хорошие деньги и уверен, что скоро найду другую работу.
К столу подошла официантка, чтобы принять заказ. Когда женщина ушла, Лили, которая не могла себя больше сдерживать, с надеждой спросила:
– Ты приехал в Нью-Йорк ради меня, Мэтт?
– Я приехал в Нью-Йорк ради нас.
Лили так давно хотела услышать эти слова, а услышав, почувствовала, как радостно забилось ее сердце. Она едва не разрыдалась от избытка чувств.
– Я долго уговаривал себя, что это будет ошибкой. Мы слишком разные, и такой парень, как я, не подходит такой женщине, как ты. Но мне нравится то, чем ты отличаешься от меня, к тому же у меня нет уверенности, что я все еще тот самый парень.
