– Это же чокнутый… ну бля буду! – вздохнул один из «быков». – Живой, здоровый…
– Ты! – Варяг ткнул пальцем в сидящего рядом бойца. – Возьми за эти концы и спроси, хочет ли он быть «петушиным» соседом? Ну!
– Это я сейчас…
– И крепче стягивай.
– Витек… «петушиным» соседом хочешь быть?
– Да ты что, сдурел, что ли, падла…
– Сильнее! Если не хочешь, чтобы удавка затянулась на твоей шее.
– «Петушиным» соседом каково тебе? – вопрос прозвучал грубее.
В ответ раздался хрип.
– Души его! – еще более спокойно, но жестче приказал Варяг. – Вот так! А теперь отбрось в сторону эту дохлятину.
Подошел Святой.
– Что у локалки?
– Никто и не пискнул, Влад, – довольно улыбнулся Святой, – только дернули босячки пару раз ноженьками – и отлетели к небесам их душеньки. Выход открыт.
– Задавите остальных сучар, – распорядился Варяг. – А вы пойдемте со мной братву будить.
Блатные, вооруженные заточками, ворвались в барак:
– Что, дрыхните?! А сучары в это время воров гнут! Вооружайтесь, братва, сучар идем гноить! – орал Святой. – Живее, братва!
Барак пробудился мгновенно. Зеки, вооружаясь, ломали шконки, лагерную мебель и, подстегнутые воинственными криками Святого, рванули штурмовать соседний участок, в котором располагался барак Щеголя. Через ограду полетели камни, обрезки труб, калитка трещала под напором рассвирепевшей толпы и через минуту проломилась.
С вышек ослепительными снопами ударили прожектора, которые только подхлестнули ярость мятежников. Рядом с разбитой калиткой скрежетала порванная жесть, и зеки принялись расторопно просачиваться на соседний участок.
Четверых «быков», дежуривших у входа в локалку, мгновенно разоружили.
– Никого не убивать! – предупредил Варяг Святого. – Ты мне Щеголя отлови.
Еще через десять минут «гладиаторы» прорвались в промышленную зону и, вооружившись металлическими прутьями и арматурой, устремились к бараку Щеголя.
Мегафон плясал в руках дежурного офицера, призывавшего бузотеров к порядку и грозившего усмирить бунт силой. Лучи прожекторов неустанно шарили по всему периметру колонии. Где-то застрекотала автоматная очередь – горячее предупреждение одному из зеков, посмевшему приблизиться к запретной зоне.
В крики людей вмешивался яростный лай собак. Они хрипели, бросались на изгороди, и зеки, не уступая в свирепости псам, тыкали заточками прямо в раскрытые пасти.
– Дави сук!
«Гладиаторы» окружили барак, в котором проживал Щеголь. Несколько раз «пехота» пыталась ворваться вовнутрь, но двери были накрепко забаррикадированы.
– Мы вас не тронем, мужики! Отдайте нам Щеголя! – орал Святой, размахивая огромным прутом.
– Его здесь нет!
– Если он там, тогда порешим вас всех, как большевики эсеров! Открывай, падлы!
В бараке серьезно готовились к обороне: к забитым окнам сволокли всю тюремную утварь. Дверь прижали досками и обломками от шконок. Страх перед смертельной опасностью размыл границы между блатными и «петухами», сшил их невидимой нитью, смотав в один тугой клубок.
Подошел Мулла и беззаботно пыхнув сигаретой, сообщил стоящему в стороне Варягу:
– Пока ты сидел там, в бараке, я кое-что предпринял.
– Ну? Что же, говори, не томи!
– Сейчас мы учиним общий шухер. Беспалый за подмогой пошлет. И потом, в суматохе, ты и поедешь на «метро» – на волю. Понял?
Варяг усмехнулся.
– Лихо. А не боишься, что заметят?
– И на это у меня есть ответ. Но не сейчас… Всему свое время.
Появился Святой. Он уже успел где-то расцарапать левую щеку, и на подбородок стекала струйка крови, придавая его лицу зловещее выражение.
– Командуй, Мулла, «пехоте» не терпится сук наказать.
– Лишней крови не хочу, мне нужен только Щеголь. Да что у тебя с лицом? Кровь бы отер, – обронил Мулла и поспешил к «сучьему» бараку.
– Бродяги, вы меня слышите, это говорит Мулла.
– Что тебе нужно? – раздался из-за дверей приглушенный голос.
– Мне нужен Щеголь, именем Аллаха обещаю никого не трогать. Если отдадите его нам, можете спать дальше.
– Мулла, его здесь нет.
– Что же это он, пошел по своим сучьим делам? Я хочу убедиться в этом.
– Заходи… если не бздишь.
В ответ раздался смех. Это был вызов.
– Хорошо, принимаю ваше предложение. Но если найду там Щеголя, я вытащу его за шкирку на божий свет. Открывайте дверь!
– Слово дай, что твоя «пехота» не ворвется за тобой следом! – послышалось из-за двери.
– Со мной пойдут только трое. Даю слово вора, что никто врываться не станет!.. Но если со мной что случится… пехота перережет всех до одного, это я вам обещаю!
– Мы тебе верим, Мулла!
Послышалась громкая возня, потом что-то грохнуло, заскрежетало, и дверь отворилась.
– Милости просим, старичок!
Мулла повернулся к Святому и проговорил:
– Тащите из промзоны все. Валите баррикады, через несколько минут барин опомнится и здесь будет жарко.
– Сделаем, Мулла.
– Вы пойдете со мной, – Мулла глянул на стоящих рядом двух зеков – Балду и Маэстро. – Позовите еще Пилу.
– Как скажешь, Мулла.
«Пехота» застыла у самого порога. Они принимали слова старика за тонкую воровскую игру – разве возможны какие-то обязательства пахана перед ссученными? У самого порога Мулла обернулся и увидел, что «пехотинцы» уже успели разворотить аккуратные тротуары и трудолюбивыми муравьями начали выковыривать камни.
Мулла шагнул в барак. Следом вошли трое подпаханников. За их спинами мгновенно захлопнулась дверь.
– Вот ты у нас и в гостях, старичок, – протянул невесело гонец Щеголя – Распутин.
– Мне нужен Щеголь, – невозмутимо начал Мулла, – вы же можете досматривать свои сучьи сны.
– Следи за базаром, Мулла, даже тебе это может дорого обойтись, – процедил Распутин и сделал шаг вперед.
– А как же мне вас называть, если вы ссученному служите?
– Не гони порожняк, Мулла, – пробасил Репа. Его искалеченная рука рачьей клешней поднялась к подбородку, как будто он готов был вцепиться поломанными пальцами в горло старому вору.
– Ты своими костями здесь не тряси, – вышел вперед Балда, – если не хочешь, чтобы тебе вторую руку покорежили.
– Братки, давайте не будем горячиться, – взял примирительный тон Мулла. – А если вас интересует, почему мы считаем, что Щеголь ссученный, то могу растолковать и показать кое-что.
