Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Перед ним определенно был последний Избранный, чей путь жаждут проследить столько людей. Имеет ли он право помогать ему, или тем самым он разрушит фетиш Организации – слепую веру в стечение обстоятельств? А если их встреча и есть часть подобных обстоятельств? Времени на колебания оставалось все меньше. Он летописец! Он не может думать, он обязан только записывать то, что через строго определенные промежутки времени сообщает ему Глава. Главное его оружие – это память. Его работа – запоминать все с первого раза и потом фиксировать на бумаге. За это его умение Организация положила крупную сумму на его счет, и он все эти годы был спокоен за будущее своей семьи. Но… Он слишком о многом осведомлен! А вдруг его сегодняшние посетители – агенты Главы, и все это банальная проверка! Тогда он уже пропал, и терять нечего. В другом случае терять нечего тем более. Явление второй части свитка ждут и мертвые и живые. А вдруг история закручена в такой узел… Дальше он думать боялся. Несмотря на его полное знание об Организации и весьма серьезные, собранные под страхом разоблачения сведения об Ордене, он не верил в мистику, в тайные знаки, в связь с Небом. В душе он давно уже помышлял об освобождении… Хотя сейчас он еще колебался. Он уже много открыл этим людям, тем самым отрезав все пути назад. Надо рискнуть и попытаться помочь этим славным ребятам, в надежде, что они покончат со всей этой чертовщиной.
– Хорошо! Вы, я вижу, все равно не оставите меня в покое! Махно умер, рапсодия жива! Алексей, скажите точно, что вас просил снять ваш друг. Только урну Махно?
– Да. Он пишет книгу об атамане. И ему, как он объяснял, нужна свежая фотография для иллюстративного материала.
– Понятно. Этот человек, бесспорно, выполнял волю Организации! Первое звено у нас есть. Махно мертв.
– И что это нам дает? – Наташа нетерпеливо постукивала пальцами по коленке.
– Не торопите меня! И не сбивайте с толку! В Организации обожают символы. Фраза «Махно мертв» на что-то указывает. Махно умер в 1934 году. Положим пока что первая часть кода указывает на эту цифру. Теперь, Алексей, расскажите мне все, что вы знаете о несостоявшемся концерте.
Алексей, хмурясь, пересказал еще раз всю свою парижскую эпопею. Когда он дошел до нападения на Пьера, старик напрягся, потом перебил Алексея на полуслове:
– Значит, те люди настаивали, чтобы для вас был сыгран двадцать четвертый каприс Паганини. Забавно, забавно. Это, наверняка, какой-то знак! Музыка и вправду очень известная. Что может означать Каприс Паганини? Рапсодия жива! Боже мой! Как это просто!
Николай Алексеевич победоносно улыбнулся.
– Рапсодия на тему Паганини Сергея Рахманинова! Вы слышали когда-нибудь о таком произведении?
Все одновременно закивали головами, а Геваро воскликнул:
– В квартире Леруа были письма Рахманинова на русском языке. Там еще не было третьего тома!
– Это Артур сбивал кое-кого с толку, – Самсонов улыбнулся шире прежнего, – наверняка в этих письмах ничего нет… хотя Клеманы знали об Организации куда больше, чем я. Возможно, отсутствие третьего тома еще какая-то игра. Клеману нужно было кому-то на что-то указать… Не могу быть уверен…
– И половицы он зачем-то перед смертью в одной из комнат отодрал. Тоже случайно? – Полицейский не умирал в Мишеле Геваро никогда.
– Не кипятитесь так, Геваро. Я-то здесь причем? Наверное, оставлял вам, полицейским, какие-то зацепки, намеки. А сейчас послушайте меня! Знаете, в каком году написана рапсодия? В 1934-м! Это год смерти Махно. Вот все и сошлось. Махно умер, рапсодия жива…
Некоторое время все молчали. Первым нарушил тишину Алексей:
– Как я понимаю, кто-то упорно пытается обратить мое внимание на эту рапсодию? Но почему?
– Молодой человек! Вы слишком много хотите от меня, старика. В конце концов, вы Избранный. Вам и решать почему.
Губы Климова сжались. «Встать сейчас и уйти от всего этого бреда! По-моему, я и сам рехнулся, как и все сидящие в этой комнате».
– Николай Алексеевич, – голос Наташи впервые за все время зазвучал примирительно, – вы же всю жизнь занимаетесь Рахманиновым! Кто, как не вы, способен разгадать этот ребус!
Самсонов молча поднялся, вышел из комнаты, оставив всех в недоуменном ожидании. Возвратился он с книгой в руках.
– Ну вот. Это третий том писем Рахманинова! Я не вижу другого пути, как искать разгадку на его страницах. Артур оказался прозорливее всех нас. Он не сомневался, что до Избранного дойдет информация о пропаже этой книги. Да. Геваро! Не машите так уверенно головой! Он предвидел, что вы вмешаетесь в это дело и что встретитесь с Алексеем! По всему, так выходит.
– Но как? – Геваро чуть не задохнулся от удивления.
– Это уж вам виднее. Я же рассказывал вам, что судьбоносцы испокон веков верили в мистику, в предвидение, в вещунство. Не только верили, но и применяли на практике. Вдумайтесь! Артур словно запрограммировал весь ход расследования его смерти! И вся эта программа нацелена на одно: Избранный должен выполнить свою задачу – отыскать вторую часть свитка. Он будто предвидел каждый шаг всех действующих лиц. И пока его план, кажется, работает… Клеманы очень талантливая семья, ничего не скажешь.
– Но причем здесь рапсодия и вторая часть свитка? – видно было, что Наташа так разволновалась, что с трудом усиживала на месте.
– А вот это мы сейчас будем совместно выяснять. Мы же обязаны, – старик многозначительно посмотрел на Геваро, – осуществить план Артура до конца. Он не сомневался, как я уже сказал, что вы, Геваро, влезете в это дело! Вам казалось, что это вы следили за ним, а выходит, что следил за вами он! Это неоспоримый факт. Он нехотя обыграл вас, заставил действовать так, как нужно ему и Организации.
Не обращая внимания на то, что Геваро покраснел от злости и всячески кривит рот, собираясь высказать нечто крайне презрительное, Самсонов открыл книгу и стал листать.
Весь разговор до этого шел на французском, но теперь Самсонов зачитывал отдельные куски из писем гениального русского музыканта по-русски, не беря в расчет то, что Геваро не понимает ни слова. Наконец Самсонов снова перешел на французский и сообщил:
– Как видите, в записях за тридцать четвертый год нет ничего необычного, кроме одного. Во время работы над рапсодией он в письмах ни разу не открывает того, над чем трудится. Возможно, это обычное авторское суеверие. Или он действительно держал свой замысел до конца в строжайшей тайне?
– Я кое-что вспомнил, – оживился Алексей, – мне в самолете попался один журнал. Там была напечатана довольно пошлая, бульварная статья о Рахманинове. Я помню, она меня дико возмутила. Я ведь очень люблю Рахманинова… – Климов осекся, словно признался в чем-то запретном.
Самсонов зааплодировал кому-то неведомому.
– Мудрости и прозорливости Организации остается только восхищаться! Избранный без ума от музыки Рахманинова! Браво! И что же в этой статье вас так насторожило?
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82