— Они все вкусные, — отозвался Психо, слегка обидевшись, что Мата не предложила ему куснуть. — Массы должны интересоваться тем, что происходит вокруг,— заметил он, пытаясь вернуться к главной теме разговора. — Хотя бы ради самих себя. Слишком многие уже пережили немало неприятных минут. Например, когда пытались полакомиться некоторыми насекомыми. Так вот… вместо того чтобы использовать накопленные другими знания, им приходится познавать окружающее методом проб и ошибок, а это далеко не безопасный путь. Им приходится испытывать на себе самые разные яды и жгучие жидкости, страдать от жал, челюстей, когтей и шипов, знакомиться с защитной окраской и мимикрией, ломать зубы о раковины. А когда эти придурки наткнулись на ежа!
— Ну об этом я знаю побольше тебя! — заметила Мата. Ей самой пришлось вытаскивать зазубренные иглы из окровавленных лап и чувствительных носов излишне предприимчивых норок.
— И ведь им так и не удалось развернуть эту колючую тварь! — гнул свое Психо. — Не кажется ли тебе, что это глупая и непростительная самонадеянность — не давать себе труда поработать мозгами?
— Почему бы им не быть самонадеянными, Психо? — нетерпеливо бросила ему Мата. — Или ты не разделяешь их уверенности, что мы, норки, превосходим всех остальных обитателей леса в силе и ловкости?
— Не знаю… Вполне возможно, это действительно так. Но разве не кажется тебе, что перед огромным многообразием жизни норки… как бы это сказать? Пасуют, что ли… — Впервые в жизни Психо не был уверен, правильное ли он выбрал слово. — Все эти мыши, полевки, землеройки, кролики, странные твари, которые живут по берегам реки, — все они совершенно разные и удивительные. Взять хотя бы ужей. Ты знаешь, что обнаружили норки? Что если есть их с головы, то они все еще живы, когда доходишь до хвоста. Они получают особое удовольствие, когда, пожирая это живое, скользкое, извивающееся тело, чувствуют, как из него уходит жизнь. А черви? Ведь перекуси червя пополам, и из одного живого существа получится два новых! Я не говорю уже о птицах, Мата. Это же песня! Представь для начала, каково это — родиться не обычным способом, а вылупиться из яйца!..
Группа норок вылетела из подлеска на открытое место. Всей толпой они преследовали крошечную пичугу с перебитым крылом, которая то вспархивала, то снова ковыляла по траве. Пересекши Тропу, норки с треском вломились в кусты на противоположной стороне, и их азартные вопли и улюлюканье затихли вдали.
— Они ведут себя так неуклюже, так грубо, — вздохнул Психо. — Можно подумать, они никогда не слышали об осторожности, скрывании, засадах? О других способах охоты, которые требуют смекалки и умения бесшумно скользить по траве?
Мата остановилась и, перевернув камень, обнаружила там несколько сороконожек, которые считались деликатесом. Когда Психо увидел, как она опустила
морду к земле, чтобы проглотить насекомых, он почувствовал беспричинное раздражение. «Как она это делает?» — удивлялся он. Сам Психо до сих пор не нашел ничего съедобного, а Мата… Его раздражение еще усилилось, когда она откинула в сторону толстую ветку и под ней обнаружилось целое семейство упитанных слизней.
— Кстати, о смекалке, — заметила Мата, хитро улыбаясь– — Разве ты еще не открыл для себя, что не только охота, но и собирательство способны обеспечить тебя превосходным завтраком? Просто нужно знать, где искать. Должно быть, ты еще не овладел этим искусством.
Она проглотила последнего слизняка и облизнулась.
— Почему ты отказываешь остальным в праве самим отыскать свой путь в жизни? Почему ты присвоил себе привилегию судить их? И почему ты считаешь недоумками всех, кроме себя? Впрочем, мне нужно возвращаться,— объявила она.— Отдел норкетинга просил меня быть главным судьей в соревновании на лучшую нору. Догоняй!
Когда стая оккупировала Плато, брошенные кроликами норы обеспечили ей готовые жилища. Мега захватил самую лучшую нору, которую его подданные ворчливо именовали «дворцом»: в ней было целых четыре комнаты, одну из которых он предоставил Мате. Психо занял соседнюю нору, состоящую из трех комнат, — он хотел быть поближе к Вождю, — в то время как М-Пер-вый и М-Второй выбрали логово довольно далеко от центра колонии, но зато с просторным центральным залом, который они превратили в «Штаб норкетинговых исследований». Макси и его норковороты тоже обосновались на окраине поселка — в длинной подземной галерее со множеством входов и выходов, которую военный советник гордо именовал казармой.
К счастью, некогда обитавшая на Плато популяция кроликов была достаточно многочисленной, чтобы обес-
печить всех норок жильем. Поначалу им все же было тесновато, но выход нашелся быстро: норки стали прорывать дополнительные ходы и устраивать логовища в мягкой земле выходящего к реке обрыва.
И тут Отдел норкетинга предложил идею, которая позволила задействовать градостроительные способности норок в полную силу. «Там, на ферме, — объясняли они Меге с самым серьезным видом, — все норки жили в одинаковых клетках, поэтому они привыкли мыслить категориями коммунального общежития. Понятие собственного дома было для них пустым звуком. Как известно, норы, в которых они живут здесь, тоже не очень-то отличаются одна от другой. К счастью, проведенные нами исследования показали, что, если нам удастся организовать и провести кампанию по внедрению в массы понятия собственности, подданные начнут рассматривать свои норы в качестве своей личной территории. И если внушить норкам, что состояние и внешний вид их жилищ лучше всего говорят о них как об индивидуальностях, вот тогда они заинтересуются!»
Мега был лишь слегка заинтригован этими не до конца понятными умопостроениями, зато Мата одобрительно и благосклонно кивала. Выдумка сработала: движение под девизом «Сделай сам», где каждый изо всех сил старался улучшить доставшуюся ему нору, приобрело невиданный размах.
Рылись новые ходы, переоборудовались и расширялись комнаты, прокапывались целые подземные галереи, а в последнее время норки увлеклись строительством крылечек и беседок из отгрызенных веток. Среди самок возникло соревнование — чья нора лучше отделана. Вначале было очень модно украшать стены звездчатыми цветами терна, но в последнее время это поветрие было вытеснено новой модой на «интерьер в розовых тонах» из боярышника; полы же покрывались коврами из голубых подснежников-пролесок, в которые вплетались нежно-белые лесные анемоны.
Только норы Меги и.Психо отличались простой и по-спартански суровой обстановкой. Обходя чужие жи-
лища вместе с Матой, Психо болезненно морщился, косясь на резко контрастирующие цвета и бьющие в глаза архитектурные излишества, которыми бахвалились бесконечно гордые домовладельцы. Тем не менее, повинуясь требованиям ретивых хозяек, он, хоть и неохотно, все же вытирал лапы перед тем, как войти в чей-нибудь дом.
— Тебя не тошнит от всего этого, Мата? — шепнул он, опасливо поглядывая на не слишком удачный подвесной потолок, украшенный к тому же кричаще-яркими листьями и колючими ветками боярки. Потолок угрожающе провис и грозил обвалиться им на головы в любую минуту.
Судя по ее мрачному молчанию, Мата считала вопросы вкуса и безвкусицы столь же индивидуальными, как и многое другое. Не рискуя и дальше испытывать ее терпение, Психо сослался на неотложные дела и направился к реке посмотреть, что там происходит.
