Вылетев из будки, Иван остановил попутный грузовик и уже через полчаса снова оказался на опорном пункте.
– А, торт пришли доедать? – почему-то ничуть не удивился лейтенант Костиков. – А мы его уже съели!
– Ничего, – Раничев натянуто хохотнул. – А у меня ведь к вам одна просьба, Андрей…
– Слушаю!
– Друга сейчас встретил, хочет на химзавод устроиться, инженером по технике безопасности.
– Флаг в руки!
– Вот, попросил помочь…
Участковый засмеялся:
– Уж с вашими-то возможностями поможете!
– Ага. Если вакансия еще свободна. У них же сами знаете, как… А я, как назло, блокнот забыл с телефонами… Вы бы мне напомнили, а?
– Да пожалуйста, Иван Петрович! – улыбнувшись, участковый вытащил из ящика стола телефонный справочник.
Раничев развернул, записал на подвернувшуюся бумажку телефон и адрес… потом снова пролистал справочник, остановившись на этот раз на букве «А» – Артемьев. Хорошо, что и Вилен, и бывший начальник лагеря, товарищ Артемьев, занимали весомое положение в городе, а потому имели телефонные аппараты… Артемьев, правда, жил в коммуналке…
– Еще раз спасибо! Удачной службы.
Поблагодарив участкового, Иван вылетел на улицу, ловить такси. Как назло, долго не попадалось ни одной машины и Раничев нервничал – время-то близилось к ночи. Правда, Генька мог и просто задержаться, даже несмотря на обещанный бинокль… И тем не менее на сердце было неспокойно. Очень неспокойно. Ага, вот, наконец…
– Быстрее, шеф!
Квартира Вилена располагалась на первом этаже добротного кирпичного дома, раньше принадлежавшего какому-то купцу. Велев таксисту подождать чуть в стороне, Иван осторожно подобрался к окну и, подтянувшись, заглянул, увидев сквозь щель меж двумя занавесками почти идиллическую картину – Генька, в белой, с красным пионерским галстуком, рубашке, безмятежно пил чай из большого выщербленного блюдца, а сидевший рядом с ним Вилен, широко – а по мнению Раничева мерзко улыбаясь, подсовывал ему пирожные. В смежной комнате вдруг дернулась занавеска – похоже, там был кто-то третий. Интересно, почему скрывался? Или этот третий – Кощей? Тогда все понятно… Ну, слава Богу, кажется, успел вовремя!
Иван перевел дух и, войдя в подъезд, громко постучал в дверь.
– Из бригады содействия милиции! Немедленно открывайте, гражданин Ипполитов.
За дверью замялись… Вдруг потянуло сквозняком… Хлопнуло окно.
Кто-то сбежал, догадался Раничев.
Дверь открылась.
Не сказать, чтобы Вилен был особенно растерян – собственно, он ничего еще и не делал. Ну подумаешь, пил чай со знакомым мальчиком, ведь не водку же!
– Вам, собственно, что, товарищ?
Иван от души приложил его кулаком в скулу. Охнув, Вилен отлетел к стенке и медленно сполз по ней на пол.
– Хорошо, – сам себя похвалил Раничев. – Не потерял еще навык…
– Что тут такое? – заглянул в коридор Генька… – Ой, дядя Ваня, вы?!
– Чаи гоняешь? – Иван строго посмотрел на мальчишку. – А мать, между прочим, убивается.
– Так еще время-то пять! Да сами-то гляньте!
Войдя вслед за Генькой в комнату, Раничев посмотрел на стоявшие на комоде часы. Стрелки показывали пять минут шестого.
– Вилен Александрович сказал, еще полчаса посидим, а потом он меня отвезет, – пояснил мальчик. – У него ведь машина с шофером. Ой, а что это с ним?
– Так… Солнечный удар, видно, – нехорошо ухмыляясь, Иван заглянул в соседнюю комнату… Ну, так и есть – окно распахнуто настежь, на подоконнике – грязные следы сапог. А вот на столике, рядом… Моток тонкой туристской веревки и распечатанная упаковка снотворного.
– Генька, ты как?
Иван выскочил в комнату и осекся – завалившись на стоявший у стола диван, мальчик сладко спал.
– Вовремя! – Раничев улыбнулся и, подойдя к поверженному работнику профсоюзов, наклонился и тихонько пошлепал его по щекам.
– У-у, – заныл Вилен. – Больно…
– Это хорошо, что больно, – осклабился Иван. – Очнулся? Теперь послушай меня, тля!
Проведя профилактическую беседу, Раничев схватил мальчика в охапку и, выйдя из дому, подошел к такси…
В доме Надежды, на кухне, сидел Силыч. И принесла же нелегкая! Войдя, Иван осторожно положил Геньку на диван.
– Что с ним? – встрепенулась Надя.
– Спит… Наелся в школе снотворного и спит. Вообще хорошо бы желудок промыть.
Надежда захлопотала у сына.
– А, и ты здесь, – Иван обернулся к Силычу. – Ну, здравствуй.
– И тебе добрый вечер… легаш!
Раничев недоуменно обернулся и вздрогнул: прямо на него смотрело черное дуло нагана.
– Э, ты чего это?
– Я-то ничего, – гнусно осклабился Силыч. – А вот ты… Надежда, закрой-ка дверь на крючок… Закрой, я сказал! – бандит прикрикнул, и женщина неохотно повиновалась, бросив на Силыча быстрый ненавидящий взгляд. Видно, разговор тут у них был тот еще!
– И не зыркай тут мне, не зыркай.
Велев Раничеву сесть в углу, Силыч перевел ствол нагана на спящего Геньку.
– Я ведь, Надюха, давно бы мог щенка твоего пристрелить.
Надежда вздрогнула.
– Я же предупреждал – без моего слова никуда не срываться! – зло продолжал бандит. – А ты, сучка… Это что, а?
Он кивнул на стол. Иван присмотрелся и увидел железнодорожные билеты… Так вот, значит, как… Недаром она к шести Геньку ждала! И ведь даже ему, Ивану, соврала – видно, все ж таки не до конца верила.
– Что это, тварь, я тебя спрашиваю? – распалялся Силыч. – Ишь, крутит тут жопой… Покрути еще у меня… А ну, иди в комнату и сиди там! Не дай Бог нос высунешь, считай тогда – нет твоего щенка! А ты, голубок… – дождавшись, когда Надежда ушла, бандит с прищуром посмотрел на Ивана. – Егоза и Кощей – это ведь твоих рук дело. Видели тебя с Егозой на вокзале… Значит, помощничков от меня убрал, сам хотел все выведать… Да я хитрей тебя оказался, легаш!
Раничев усмехнулся:
– К органам внутренних дел отношения не имею.
– Молчи, тварь! После петь будешь…
Снаружи послышался шум двигателя, и дальний свет фар, пробежав, на миг озарил потолок и стены. Хлопнула дверца…
Силыч прикрутил керосинку и без лишних слов направил револьвер Ивану в лоб:
– Пикнешь – стреляю.
В окно постучали:
– Надя, открой. Это я, Кощей.
– Надежда, выгляни, – приказал главарь. – Посмотри, Кощей ли?
– Кощей, – подойдя к окну, тихо сообщила женщина. – Один. И чего на ночь глядя приперся?
