Ему не забыть того, что он увидел с крыльца, одним взглядом охватив это зрелище насилия и сладострастия: женщину, на которую навалились два мерзавца. И это была она!..
— Вы не ранены?
Теперь его голос звучал требовательно, и Анжелика пришла в себя. Между нею и слепящими лучами солнца, между нею и этой ужасной сценой встала мощная фигура мэтра Берна в черном костюме.
Она бросилась к нему, пряча лицо, ища опоры на его плече в отчаянной потребности защиты и забвения.
— О, мэтр Габриэль!.. Вы убили.., вы убили двоих.., из-за меня… Что же будет дальше?.. Что с нами станет?..
Он охватил ее и сжал так крепко, что мог бы сломать. — Не плачьте, госпожа Анжелика… Вам не годится плакать…
— Я не плачу… Мне так страшно, что я не могу плакать…
Но слезы лились из ее глаз. Она все цеплялась за него всеми пальцами, ногтями. Он вновь спросил настойчиво:
— Вы мне не ответили… Вы не сказали, ранены ли вы.
— Нет.., кажется, нет.
— А эта кровь?
— Это не моя.., того человека… — У нее застучали зубы.
Рука купца осторожно опустилась на ее мягкие волосы, отливавшие золотом.
— Ну, ну… Успокойтесь же, мой друг, моя дорогая…
Он ласкал ее, как ребенка, и она узнавала его голос и вновь ощущала давно забытое и такое приятное сознание, что рядом с ней мужчина-защитник. Тот, кто встал между нею и опасностью, защитил ее, совершил убийство ради нее. Она отдалась этому чувству и громко разрыдалась, держась за могучую опору, вдруг почему-то вызвавшую в памяти плечо полицейского Дегре. Потрясший ее ужас ослабевал. Порывы страха и отвращения постепенно угасали. Она перестала задыхаться и начала ровно дышать. И вдруг ей пришло в голову: «Ведь я в руках мужчины, а мне не страшно». Ее словно озарило: наступило исцеление, на которое она уже не надеялась. И тут же ее охватил стыд. Под его горячими ладонями она ощутила свою непокрытую кожу, и до нее дошло, в какой беспорядок пришла ее одежда. Она робко подняла свои влажные глаза и встретила взгляд мэтра Габриэля.. Его выражение заставило ее покраснеть. Она отшатнулась.
— О, простите меня, — пробормотала она. — Я совсем сошла с ума.
Он осторожно выпустил ее из объятий.
Анжелика лихорадочно схватилась за свою одежду, собирая обрывки корсажа на плечах и груди. Ее дрожащие руки плохо справлялись с этим делом, и ему пришлось помочь ей, подавая оторвавшуюся бретельку, оторванный шнурок. Она все больше заливалась румянцем смущения.
Не надо волноваться. Эти негодяи ужасно изорвали ваше платье. Из этих лоскутов ничего не сделаешь. Вам надо будет просто выбросить эту кофту… Но теперь надо спешить…
Голос его зазвучал холодно, и, проследив за направлением его взгляда, Анжелика увидела, что со стены на них смотрит солдат Ансельм, стоящий на страже у Башни Маяка.
Бесконечно долго на обоих концах переулка царило безмолвное ожидание. Но вот прошло несколько минут, и солдат принял решение. Он повернулся и стал медленно спускаться по каменным ступеням. Покачивая своей кабаньей головой в железной каске, он подходил все ближе. Невыносимо громко стучали по мостовой его сапоги и алебарда, которую он волочил за собой. Купец бросил взгляд на свои кулаки, словно проверяя, хватит ли в них силы справиться с этим новым врагом, к тому же вооруженным.
— Добрая работа, приятель, — проворчал солдат хрипло. — Я видел издалека, как вы его прикончили. Без лести будь сказано, есть у вас сила в руках, мэтр Берн…
Концом пики он ткнул один из трупов:
— Знаю эту парочку, гнусное отродье… Бомье платит им, чтобы они приставали к женам и дочерям протестантов. Мужья и отцы вступаются, завязывается драка, и вот прекрасный повод засадить в тюрьму еще несколько гугенотов… Я таких штук не признаю.
Опираясь на алебарду, он продолжал неспешное объяснение:
— Когда попробуешь кнута да когда тебя на дыбу вздернут, что поделаешь, приходится отречься от своей веры. Я бедный солдат и живу своим жалованьем. Но это не значит, что я предаю прежних собратьев. Ну-ка, убирайте поскорее эту падаль.., а я ничего не видел…
Он повернулся к ним спиной и медленно пошел вдоль стены на свой пост.
— Посмотрите, нет ли кого во дворе, — приказал мэтр Габриэль Анжелике. — Моим приказчикам ничего знать не следует. Если там никого нет, отоприте склад слева.
Двор был, к счастью, пуст. Анжелика отворила указанную дверь. В горле у нее запершило от острого запаха соляного раствора.
Она подошла к мэтру Габриэлю, который снял уже куртку с задушенного им человека и обмотал ее вокруг головы другого, чтобы унять еще сочившуюся кровь. Несмотря на эту предосторожность, они оставляли красные следы на мостовой двора, перетаскивая тело. Они внесли его в амбар и пошли за другим трупом.
— Мы их зароем в соль, — шепнул купец. — Не в первый раз… В соли очень удобно прятать. Она сохраняет трупы до того времени, когда найдется удобный случай убрать их отсюда.
Он снял свой черный суконный сюртук, взял лопату в стал быстро вкапываться в белоснежный холм, слабо мерцавший в глубине амбара. Анжелика помогала ему, разбрасывая соль обеими руками. Она так спешила убрать с глаз долой эти отвратительные тела с жуткими гримасами на лицах, что не замечала, как кристаллы соли разъедают и царапают ее кожу.
Трупы были засунуты в глубину кучи и тщательно засыпаны солью. Анжелика и купец работали молча. Потом он стал наводить в амбаре порядок, а она взяла ведро и пошла к фонтану во дворе. Вооружившись шваброй, она стала отмывать пятна крови с камней, которыми был вымощен двор. Два приказчика, притащившие из гавани несколько бочонков с вином, вошли в другие ворота, увидели ее издалека, но нисколько не заинтересовались тем, что служанка мэтра Берна моет двор. Она часто приходила к складам, и, хотя больше занималась счетными книгами, ей случалось браться и за более грубую работу. К счастью, близко они не подходили, зная, что хозяин тут, а то могли бы заметить ее изодранную одежду и разметавшиеся волосы. Они вкатили бочонки в другой амбар, где хранились вина и водки.
Анжелика вышла в переулок. Над пролитой кровью уже жужжали мухи, а сточная канавка была вся красной вплоть до места сброса помоев в море.
Прохожих, слава Богу, не было. Стоя на коленях с волосами, спадающими на глаза, она вновь и вновь обмывала камни, пока последняя порция воды, сброшенной в канавку, не оказалась лишь чуть розоватой, так что никто бы этого не заметил.
Тогда она вернулась во двор и тщательно заперла ворота, которые час назад мэтр Габриэль чуть не сорвал с петель, спеша ей на помощь.
— Пойдемте в мою контору, — сказал купец. — Теперь все в порядке. Надо вам подкрепиться.
Анжелика еле держалась на ногах. Он обнял ее за талию и довел до полутемной комнаты, где рядом с кипами счетов и наборами гирь громоздились английские ножи, связки драгоценных канадских мехов и образцы разных крепких напитков. Из осторожности он запер дверь на засов.
