Она не сводила глаз с его красивого серьезного лица. Если бы он не поддержал ее, она свалилась бы ему под ноги.
— Я выйду за тебя, — тихим голосом сказала она.
— Слава Богу. — Он склонился к ней и хотел поцеловать, но она отстранилась.
— Майлс?
— Да? — Он поцеловал ее в шею.
— Теперь, когда ты попросил моей руки и я согласилась, ты ведь не передумаешь?
— Никогда, — заверил он, не отрываясь от ее шеи. Внезапно он замер, затем поднял голову и, чуть нахмурившись, посмотрел на нее. — Почему ты спрашиваешь?
Каролина прикусила нижнюю губу.
— Ну…
— Что «ну»?
Она набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:
— Чарльз Блэкеншип никогда не целовал меня.
— Никогда не целовал?
Она покачала головой:
— Нет.
— Ты хочешь сказать, что ты…
— Придумала. Чтобы вызвать твою ревность. Каролина смотрела на него, ожидая, что он скажет. «Пожалуйста, Боже, сделай так, чтобы я не пожалела, что сказала правду! Я не хочу лжи между нами».
Майлс нахмурился:
— Тебе это удалось.
— Правда? Ты ревновал?
— Я хотел убить этого ублюдка. Теперь же, полагаю, я сохраню ему жизнь — при условии, что он никогда больше не подойдет к тебе.
— После того как ты разбил ему нос, я уверена, что не подойдет. — Она положила руки ему на грудь. — Ты не сердишься?
Майлс притянул ее к себе и погладил ладонями щеки.
— Сержусь? Почти нет. Ты же приняла мое предложение. А сейчас, если ты немножко помолчишь, я смогу поцеловать тебя и стану самым счастливым человеком.
— Больше ни слова не скажу.
— Прекрасно. Но прежде чем ты замолчишь, ты могла бы сказать, что любишь меня.
— Я люблю тебя, — прошептала она и, поднявшись на цыпочки, прижалась к нему.
Тяжелый вздох вырвался из его груди.
— Надеюсь, ты не желаешь долгой помолвки?
Ответив счастливым вздохом, Каролина руками обвила его шею.
— Конечно, не желаю. Может быть, ты заметил: традиция нашей семьи — скорые свадьбы.
Глава 29
Элизабет смотрела на девочку. Она задыхалась, ей не хватало воздуха. Темные волосы девочки, ее серые глаза, ее возраст мгновенно пробудили воспоминания, и Элизабет узнала ее.
Это был ребенок из ее видений.
Сходство настолько поразило Элизабет, что у нее закружилась голова. Матерью девочки была Клодина, что означало, что Уильям… Уильям был ее отцом, а не Остин.
Ребенком, которому грозила опасность, был этот ребенок, Жозетта.
«Не мой ребенок. И я спасла его. Слова Остина в видении… его безысходное отчаяние были вызваны тем, что ему казалось, он теряет меня».
В комнату, улыбаясь Элизабет, вошли Уильям и Клодина. Ведя за руку дочь, они приблизились к Элизабет.
— Мы так счастливы, что вы пришли в себя, — сказал Уильям. — Нам о многом надо поговорить, а самое главное — мы должны поблагодарить вас за то, что вы спасли жизнь нашей дочери Жозетте.
Потрясенная Элизабет протянула руку. Жозетта застенчиво положила ладошку в руку Элизабет. Радостное чувство охватило Элизабет. Радость, только радость исходила от этой девочки. Ни опасности. Ни смерти. Угроза миновала. Радость была так велика, что Элизабет лишилась сил.
Остин опустился на колени у ее постели.
— Элизабет, что с тобой? Ты побледнела.
Она оторвала взгляд от девочки и взглянула на него. С огромным усилием она вдохнула воздух и смочила языком пересохшие губы.
— Остин, Жозетта… она тот самый ребенок, которого я видела.
Он несколько мгновений молча смотрел на нее. Затем тихо спросил:
— Ты хочешь сказать, что ребенок, которого ты видела умирающим…
— Это была Жозетта. Она не умерла. Мы спасли ее. И она — ребенок Уильяма. А не наш. — Слезы подступили к ее глазам и покатились по мокрым щекам. — Не наш.
— Не наш? — повторил Остин с облегчением. Но тут же нахмурился и понизил голос:
— Это значит, что Жозетта в опасности?
— Нет. Опасности больше нет. С Жозеттой все хорошо.
— С ней все хорошо. И ничто не угрожает нашему ребенку?
— Ничто.
Остин закрыл глаза, затем поднял руку Элизабет и поднес к губам.
— Боже мой, Элизабет, означает ли это то, о чем я думаю?
— Это означает, что мы свободны. Свободны любить и рожать детей, и нет больше того ужаса, что давил на нас.
— Элизабет… — Он с трогательной нежностью поцеловал ее.
Она сжала его руку, и на нее нахлынул поток видений. Она хотела прогнать их, страшась увидеть что-то плохое, что сможет убить их радость. Но от того, что она увидела, у нее перехватило дыхание.
С кристальной ясностью она увидела себя и Остина: они стояли рядом на цветущей поляне и смотрели друг на друга влюбленными глазами. Он протянул ей руку:
— Я люблю тебя, Элизабет.
Видение растаяло, оставив после себя ощущение теплоты и радостного удивления.
Остин выпрямился и пристально посмотрел ей в лицо:
— Что ты видела?
— Тебя и меня… Я видела любовь. И счастье.
— Счастье?
— Да. — Она от всего сердца улыбнулась ему. — Это американское слово означает «райское блаженство».
Остин поднес к губам их сомкнутые руки.
— Это также и английское слово, оно означает: «Ты и я любим друг друга и будем вместе до конца нашей жизни».
Элизабет посмотрела в его глаза и поняла, что он прав.
Эпилог
Остин в нетерпении ходил по гостиной, то и дело ероша волосы пальцами. Уже прошло более часа, а доктор все не выходил из комнаты Элизабет. Сколько же времени, черт возьми, надо, чтобы снять повязку с ее плеча и решить, полностью ли поправилась Элизабет?! Они вернулись домой месяц назад. Конечно, прошло достаточно времени, чтобы ее рана зажила.
Он услышал смех и подошел к окну. Вся его семья, кроме Каролины и Майлса, проводивших медовый месяц в Брайтоне, собралась за круглым столом на террасе. Его мать сияла, глядя на Уильяма, который качал на колене визжавшую от восторга Жозетту. Клодина и леди Пенброук что-то увлеченно обсуждали, а Роберт был занят тем, что вылавливал кончик боа леди Пенброук из своей чашки. Чертвозьми и его собратья резвились вместе с маленьким белым щенком, недавно купленным Остином. Он объехал почти всю Англию в поисках собаки, в точности похожей на Пэтча с рисунка Элизабет, и в конце концов нашел.
