Глава 1
Англия, 1816 год
Остин Рэндольф Джеймисон, девятый герцог Брэдфордский, стоял в затененной нише и смотрел на своих гостей. По залу кружились в танце пары, в яркую радугу сливались роскошные платья и драгоценности дам, которых сопровождали безукоризненно одетые джентльмены. Сотни восковых свечей, ярко горевших в сверкающих люстрах, заливали празднество мягким светом. В его доме собралось более двухсот представителей высшего света — Остину стоило лишь протянуть руку, чтобы дотронуться до любого из них.
Но никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким.
Выйдя из тени, он взял у проходившего мимо лакея с серебряного подноса бокал бренди и поднес к губам.
— Вот ты где, Брэдфорд. Всюду тебя искал.
Остин застыл, подавляя желание выругаться. Он не узнал говорившего, но это и не имело значения. Он знал, почему стоявший у него за спиной — кто бы это ни был — искал его, и все тело Остина напряглось. Все равно, он уже не мог скрыться. Сделав большой глоток бренди, он взял себя в руки и обернулся.
Перед ним стоял лорд Дигби.
— Я только что побывал в галерее, Брэдфорд, — сказал Дигби. — Новый портрет Уильяма в военной форме великолепен. Заслуженная честь. — Его круглое лицо сморщилось, и он покачал головой. — Ужасная трагедия — умереть во время последнего задания!
Остин заставил себя вежливо кивнуть.
— Согласен.
— И все же это честь — геройски погибнуть на войне.
У Остина сдавило грудь. Герой войны. Если бы только это было правдой! Но письмо, запертое в ящике письменного стола, подтверждало его подозрения, что все было не так.
Перед его глазами на мгновение встал живой образ Уильяма, тот самый образ, который ничто не могло стереть из его памяти, и щемящая боль сжала его сердце. Чувство вины и раскаяния обрушилось на него, и он с силой сжал бокал.
Ему необходимо выйти на свежий воздух, чтобы привести свои мысли в порядок. Извинившись, он направился к балконным дверям.
Каролина заметила его и улыбнулась, и он, сделав над собой усилие, тоже улыбнулся сестре. Как бы ни были ненавистны ему светские обязанности, его радовало, что Каролина выглядит такой счастливой. Слишком давно ее милое лицо не светилось беспечной радостью, и если для ее счастья необходимо быть хозяином этого проклятого бала, то он им будет. Все же ему хотелось бы, чтобы Роберт был здесь, а не путешествовал по Европе: младший брат чувствовал бы себя в роли хозяина гораздо свободнее.
Не обращая внимания на любопытные взгляды, Остин вышел из зала и направился в сад. Ни сладкое благоухание роз, наполнявшее теплый летний воздух, ни полная луна, серебряным светом освещавшая все вокруг, не улучшили его настроения и не расслабили напряженных мускулов. Проходили прогуливающиеся пары, тихо переговариваясь между собой, но Остин не замечал их, стремясь обрести несколько минут покоя.
Но, даже быстро шагая по ухоженной дорожке, он сознавал, что желает слишком многого: покой не для него.
«Кто-нибудь сможет догадаться? Нет», — решил он. Все — Каролина, Роберт, его мать, вся эта чертова страна — верили, что Уильям погиб как герой, и это заблуждение Остин должен поддерживать любой ценой. Сделать все, чтобы сохранить свою семью и память о брате незапятнанными.
Вскоре он дошел до уединенного участка сада, огороженного по периметру высокой живой изгородью. Никем не занятая резная каменная скамья была именно тем местом, о котором он мечтал весь вечер. Убежищем.
Вздохнув с облегчением, Остин опустился на скамью и, вытянув ноги, приготовился насладиться этим тихим раем. Он сунул руку в карман, чтобы достать золотой портсигар, но замер, услышав шорох в кустах.
Кусты раздвинулись — из зарослей пыталась выбраться молодая женщина. Тяжело дыша и тихонько бормоча что-то, она безуспешно старалась освободиться от веток, цеплявшихся за ее волосы и платье.
Остин скрипнул зубами и чуть не выругался. Желать, чтобы она ушла, бесполезно: слишком часто в последнее время его молитвы оставались без ответа.
Треск и бормотание в кустах не прекращались. Без сомнения, какая-то девица украдкой пробирается на тайное свидание со своим возлюбленным. Или, возможно, это еще одна наглая женщина, охотящаяся за титулом и надеющаяся заманить его в ловушку. Хотя он мог бы предположить, что она шла за ним следом. С чувством глубокого разочарования Остин поднялся, собираясь уйти.
— Черт побери! — сорвалось с уст молодой женщины. Она нетерпеливо дергала платье, но оно крепко за что-то зацепилось. Ухватив обеими руками юбку, она со всей силы рванула ее. Раздался звук рвущейся ткани.
Неожиданно освободившись от цепких веток, женщина потеряла равновесие, качнулась вперед и упала лицом в мокрую траву. Громкое «ух» вырвалось из ее груди.
— Черт бы побрал эти бальные платья! — пробормотала она, тряся головой, словно пытаясь разогнать туман перед глазами. — Они меня совершенно доконают.
Остин замер. Его первым побуждением было скрыться, прежде чем она увидит его, но, поскольку женщина продолжала неподвижно лежать, он заколебался. Возможно, она поранилась. Он не мог просто так оставить лежать здесь это глупое существо, какой бы привлекательной ни казалась ему эта мысль. Если бы Каролина была на месте этой женщины, он бы хотел, чтобы кто-нибудь помог ей. Хотя его сестра никогда не окажется в такой нелепой ситуации.
Проклиная себя за нерешительность, Остин спросил:
— С вами все в порядке?
Женщина чуть слышно ахнула и резко подняла голову. На несколько секунд ее взгляд остановился на его черных вечерних панталонах, затем она снова опустила голову в траву.
— Почему, о почему же кто-то должен был увидеть это?
— С вами все в порядке? — повторил он, сдерживая растущее раздражение.
— Да, конечно. Мое здоровье всегда было очень крепким. Спасибо, что спросили.
— Могу я вам чем-либо помочь?
— Нет, благодарю вас. Гордость требует, чтобы я сама выпуталась из этой очередной истории в бесконечной цепи моих недоразумений.
Она не шевелилась. Наступила мучительная пауза.
— Вы собираетесь встать?
— Нет, не думаю, что мне следует вставать. Но еще раз спасибо, что спросили.
Остин до боли сжал зубы и подумал, сколько же шампанского выпила девица.
— Вы под хмельком?
Она подняла голову выше:
— Не знаю. Полагаю, что это возможно. Что значит «под хмельком»?
Несмотря на раздражение, он обратил внимание на ее заметный акцент. Прикрыв глаза, он едва сумел сдержать стон.
— Американка?
