Я вышла в приемную, где сидела его помощница. Ее звали Маделайн, и она окончила колледж Боудена. Больше я о ней ничего не знала.
— Как долго вы здесь работаете? — спросила я.
Она оторвала взгляд от экрана, где висело деловое письмо.
— На Спенсера или на «Беннет, Фицаллен и Кº»?
— Меня интересует и то и другое, — сказала я, глядя с восхищением на фотографию на ее столе.
— На Спенсера немногим более года. На компанию два. Я прошла подготовительные курсы после окончания…
— Колледжа Боудена, — сказала я, склонившись над столом, чтобы рассмотреть фотографию собаки.
— Откуда вы это знаете? — воскликнула она, польщенная, как это всегда бывает с людьми, которыми интересуются репортеры.
— Мне сказал Спенсер. Кто это?
— Это моя Шарки, — гордо ответила она. — Она живет у моих родителей в Пенсильвании. Я не могла взять ее с собой в город.
— Но вы можете навещать их.
— О да. Она сходит с ума от радости, когда я приезжаю к родителям.
— Думаю, и твои родители тоже.
— Откуда вы знаете? — рассмеялась она.
Спенсер говорил, что Маделайн хорошая. Я подумала, что такая не якшается с приставучими актерами, как это делала я.
— Надеюсь, он относится к тебе хорошо, — сказала я, оглядывая кабинет.
— Спенсер? Шутите! Он необыкновенный. Признаюсь, она понизила голос до шепота, — здесь, в кабинете, кошмар что творится, да и авторы зануды, но Спенсер просто душка. Он дал мне подарочный сертификат в пансион «ночлег плюс завтрак» в Мэне, где живут его родители. Мы провели там с моим другом весь уик-энд, а отец Спенсера позволил нам кататься на яхте.
— Чудесно.
— Последнее время у нас здесь запарка, и он предоставил мне возможность отдохнуть.
Прекрасно, он устраивает своей секретарше небольшие каникулы. Что в таком случае он делает для Верити?
Мы покинули офис после пяти и прошли несколько кварталов вверх по Парк-авеню. Нью-Йорк гудел: на улицах толпы народа, машины мчатся к Центральному вокзалу и в обратном направлении к жилым кварталам. Я мысленно представила себе, как каждый работающий на Манхэттене лифт спускает людей, выплескивая их на улицы.
Мы прошли по Шестьдесят третьей улице и свернули к «Парк-авеню». Этот очаровательный ресторанчик был для меня в новинку, а для Спенсера одним из любимых. Нас провели к столику на двоих у бара, и каждый из нас заказал по стакану вина.
Мы сидели, потягивали вино и обсуждали интерьер, затем Спенсер взглянул на меня и сказал:
— Спасибо.
Продолжая пить вино, я сделала вид, что не расслышала.
— Я так рад, что ты побывала в моем офисе.
— Мне понравилась Кейт.
— Вы с ней немного схожи.
— Она, кажется, очень удивилась моему появлению и тому, что ты ей сказал.
Он рассмеялся и скорчил рожицу.
— Она устроит мне головомойку за то, что раньше не рассказал о тебе. Она знает все про всех, — сказал он и тут же, запаниковав, поспешил исправиться: — Нет, не о нас с тобой, а о других.
— Почему же ты ничего не рассказал ей?
— Она бы накричала на меня, так как знает о моей ситуации с Верити.
— И какова же, между прочим, эта ситуация на данный момент? — спросила я.
— Об этом я расскажу тебе позже, — пообещал он. — Во всяком случае, я ничего не рассказал Кейт, потому что все было так неожиданно и ново и мне не хотелось ни с кем делиться своим счастьем. Делиться им без тебя. Ты меня понимаешь? Единственное, чего мне хотелось, — быть рядом с тобой. Я никого не хотел вмешивать в наши отношения.
Я понимала, о чем он говорит. Конечно, мы оба незрелые. Так же, как мы с Дагом, судя по словам матери.
— Мы едва знаем друг друга.
— Неправда. Мы знаем друг друга недостаточно хорошо.
— Понимаю. — Я вздохнула и отпила глоток вина. За последние три недели я выпила алкогольных напитков больше, чем раньше за весь год.
— Поэтому хорошо, что ты познакомилась с людьми, которые меня давно знают. — Он склонился ко мне. — Теперь позволь мне приехать в Каслфорд, чтобы познакомиться с людьми, которые давно знают тебя. С твоей матерью. Друзьями. И вообще, почему бы нам не проводить вместе побольше времени? — продолжал Спенсер. — Что-то делать вместе, возможно, путешествовать, заниматься спортом. Разве мы не можем поплавать на яхте, к примеру? Можем поехать на Сити-Айленд, если хочешь, или поплавать в океане или на озере. А может, тебе больше нравятся водные лыжи? Рыбалка? Каноэ? Теннис? Бридж?
— Скажи мне, что Кейт думает о Верити? — спросила я.
Выражение надежды моментально исчезло с лица Спенсера.
— Мне кажется, она ее ненавидит.
— Правда? Почему? — Я была поражена.
— Ну… — Он вздохнул. — За ее неверность для начала.
— За ее неверность к тебе? — уточнила я.
— Ко мне, — подтвердил он. — Но главным образом из-за Корби-младшего. — Он понизил голос: — У Кейт с мужем были проблемы с зачатием ребенка, поэтому, как мне кажется, она сверхчувствительна, когда речь заходит о материнстве.
— Чем занимается муж Кейт?
— Он редактор, старший редактор, так же как и я, в одной из компаний «Рандом-хаус». Они много лет работали вместе в «Беннет, Фицаллен и Кº», где и полюбили друг друга. Потом там дела пошли плохо, и они, поженившись, решили оставить издательское дело и переехали в Лос-Анджелес делать телевизионные программы. Поначалу дела шли успешно, если говорить о финансовой стороне, но потом они возненавидели этот бизнес, и, когда «Беннет, Фицаллен и Кº» был снова продан, а новые владельцы, уволив часть работников, стали набирать новых, они позвонили Кейт и предложили ей издательскую работу. И они вернулись в Нью-Йорк и нашу индустрию.
— А кто нанял тебя?
— Кейт. Я тогда работал в «Саймон и Шустер».
— Мне бы хотелось с ней поговорить, — сказала я.
— Обо мне? Поговори, — с легкостью согласился он, протягивая через стол руку.
Я подала ему свою.
— Моя любимая, — тихо сказал он, — я обещал кое-кому, что поговорю с тобой о твоем очерке.
— Каком очерке? — спросила я, напрягшись.
— О Касси Кохран.
Я выдернула свою руку.
— Ты все еще не объяснил мне, что Верити делала в твоей квартире в полночь?
— Это была не Верити, — ответил он. — Это была Джессика Райт.
— Джессика? Леди ток-шоу? Какого черта она там делала?
— Расспрашивала о тебе, — сказал он, подзывая официанта.
