Старый граф долго лежал с закрытыми глазами, и Лусиус даже подумал, что дедушка, вероятно, уснул. Кожа старика имела серый оттенок и казалась тонкой, как пергамент. Лусиусу захотелось заплакать – уже второй раз за этот день – и он погладил руку, которую все еще держал в своих ладонях.
– Лусиус, мой мальчик, – наконец заговорил его дедушка, все еще не открывая глаз, – я благословляю твой брак с мисс Аллард. Можешь сказать ей это.
– Пожалуй, вы сами сможете это сделать, сэр. В конце учебного года в школе состоится раздача наград и концерт. Будут петь все ее хоры, и выступят несколько ее индивидуальных учениц музыки. Думаю, мы могли бы посетить концерт.
– Так и сделаем, Лусиус. А теперь я хочу отдохнуть. – И он тихо засопел еще до того, как Лусиус укрыл одеялом его руку.
Леди Синклер и ее дочерей удалось убедить на удивление легко.
Мать Лусиуса была чрезвычайно рада, что он живет в Маршалл-Хаусе, ведет себя серьезно – почти все время – и проявляет заботу и внимание к дедушке, а кроме того, по собственному желанию сопровождает сестер во время различных выездов. Она была уверена, что будет довольна любой невестой, которую он выберет, так как уже совершенно смирилась с мыслью, что Лусиус, возможно, никогда не перестанет проявлять свой сумасбродный нрав. И если законность рождения мисс Аллард была под вопросом – что ж, у многих представителей высшего света был тот же недостаток. Воспитанные люди просто не говорят о таких вещах.
Через неделю Лусиус узнал, что накануне она специально говорила об этом с графиней Фонтбридж на приеме в «Олмаке», когда сопровождала туда Эмили. Она нарочно завела разговор о Фрэнсис Аллард и совершенно открыто рассказала о ее происхождении и родственных связях, а потом высказала свое мнение, что можно только мечтать, чтобы молодая леди, такая скромная, воспитанная и обладающая удивительным талантом, со временем стала другом семьи, а возможно – кто знает? – даже больше чем другом. О, а леди Фонтбридж знает, что мисс Аллард является наследницей миссис Мелфорд и мисс Дрисколл, бабушек барона Клифтона? А что у нее, между прочим, с обеими леди близкие и теплые отношения и у них нет никаких секретов друг от друга?
– Лус, я никогда прежде не слышала, чтобы мама говорила в таком тоне, – с гордостью сообщила Эмили. – По слащавости и ядовитости она намного превзошла любую из сплетниц. Судя по застывшему надменному выражению на лице графини, можно было сказать, что она все прекрасно поняла.
– Эмили, – строго остановила ее мать, – следи за своим языком. Твоя мать сплетница, ну и ну!
Все собравшиеся за столом на завтрак засмеялись.
Маргарет, которая благосклонно относилась к Порции как невесте своего брата, вышла замуж за Тейта по любви и сейчас высказала мнение, что если Лусиус любит мисс Аллард, то она лично не станет его отговаривать, и вдобавок ко всему Тейт давным-давно предупредил ее, что Лусиус скорее перережет себе горло, чем женится на Порции, когда придет время.
Кэролайн, все еще витавшая в облаках после своей помолвки, могла только радоваться, что брат выбрал ту, в которую, очевидно, страстно влюблен. И кроме того, она испытывала благоговение перед музыкальным талантом мисс Аллард и не сомневалась, что будет счастлива, если та станет ее невесткой.
Чаще обычного встречаясь с Порцией этой весной, Эмили сильно разочаровалась в ней и больше не считала ее подходящей партией для Лусиуса. Мисс Аллард, напротив, великолепно подходила ему, и доказательством этому служило то, что она имела твердость характера вернуться в Бат к обязанностям учительницы, несмотря на то, что Лусиус поехал за ней, чтобы убедить ее вернуться в Лондон.
А Эйми была просто в восторге.
Примерно через неделю после своей встречи с графиней Фонтбридж в «Олмаке» виконтесса случайно столкнулась с леди Лайл во время приема в саду, на который она привезла Кэролайн и Эмили, и имела с ней подобный разговор относительно Фрэнсис – если только это можно назвать разговором, потому что в основном говорила леди Синклер, а леди Лайл слушала ее со своей обычной играющей на губах полуулыбкой.
– Но она все же слушала, – подвела итог Кэролайн.
Однако Лусиус не позволил матери выиграть за него все сражения. Однажды утром он встретился с Джорджем Ролстоном в боксерском салоне Джексона. Естественно, они оба не обращали внимания друг на друга, но не из-за личной неприязни, а потому, что вращались в совершенно разных кругах. Но в это конкретное утро Лусиус сделал исключение и – к удивлению своих друзей – сказал Ролстону о его развязавшемся платке. А затем, вставив в глаз монокль, Лусиус заметил брызги грязи на одном из высоких сапог Ролстона и во всеуслышание заявил, что только очень неряшливый человек может держать такого неряшливого камердинера, и вслед за этим, словно такая мысль только что пришла ему в голову, предложил Ролстону побоксировать с ним. К этому времени реакция его друзей из удивления превратилась в полное изумление.
Поединок оказался отнюдь не дружеским.
Ролстон был разозлен оскорблениями, нанесенными ему одним из самых изысканных великосветских джентльменов, а Лусиус был более чем готов дать ему удовлетворение. К тому моменту, когда сам Джентльмен Джексон остановил поединок после шести раундов вместо запланированных десяти, у Лусиуса горели скулы и еще сильнее косточки пальцев, и ребра обещали напоминать об этой встрече следующие несколько дней, а у Ролстона один глаз распух и превратился в щелочку, бровь над другим глазом была рассечена, нос покраснел и выглядел так, словно был сломан, а на руках и теле красовались синяки, которые к концу дня почернеют и не дадут их владельцу спокойно спать и свободно двигаться много предстоящих дней и ночей.
– Благодарю вас, Ролстон, – в заключение сказал Лусиус, – я получил удовольствие. Непременно скажу мисс Фрэнсис Аллард, когда следующий раз буду с ней разговаривать, что познакомился с вами и приятно... хм... пообщался в течение часа. Но вы, вероятно, помните ее как мадемуазель Франсуаз Хеллард. Лорд Хит горит желанием спонсировать ее певческую карьеру – вы слышали? И она вполне может принять его предложение, так как совершенно ничем не связана. По-моему, вы встречались с ней, когда она была еще несовершеннолетней? Но это было давно, и, возможно, вы совсем ее не помните. Ах, у вас пострадал зуб, да? На вашем месте я бы не раскачивал его, старина. Его еще можно вернуть на место, если вы оставите его в покое. Всего хорошего.
– Что, черт побери, все это означает? – поинтересовался один из самых бестолковых друзей Лусиуса, когда Ролстон уже не мог их слышать.
– Значит, вот куда ветер дует, верно, Синклер? – с ухмылкой сказал другой, более сообразительный.
И это так и было.
Два месяца, остававшиеся до концерта в Бате по случаю окончания учебного года в школе мисс Мартин, казались бесконечными, и для Лусиуса, конечно, были полны тревоги. Он не был уверен, что Фрэнсис будет рада снова увидеть его или что она вообще примет его, несмотря на то что он приедет, вооруженный благословением всех до единого членов своей семьи, – с Фрэнсис ничего нельзя было предугадать.
