— Официально бизнес у моста Дао-Прая ограничивался самогоном. Лишь немногие из незаконных поселенцев знали о яа-баа. Для распространения наркотика старейшина пользовался теми же связями, что и при продаже самогона. В этом есть своя логика: любители домашнего спиртного клюнут и на дурь. Они были основными продавцами наркотика в Бангкоке, и ими руководил большой человек.
— Кто?
— Разумеется, полицейский. Полковник.
— Знаешь его имя?
— Викорн.
— Ты уверен?
— Если бы информация была неточной, меня бы не избили так сильно.
— Согласен. Никто не упоминал имени Сувита? Незаконные поселенцы проживают на его территории.
— Нет. Только Викорна. Насколько я слышал, он ворочает большими делами. Поселенцы — всего лишь малая толика его бизнеса. Может, и этот Сувит работает на него?
— Никто тебе не рассказывал, как убили морского пехотинца? Каким образом это было проделано?
— Вообще не ясно, как удалось справиться с таким количеством змей, но нет сомнений, что это дело рук той транссексуалки.
— Откуда такая уверенность?
— Один из поселенцев ее видел. Несколько кхмеров встретили «мерседес» до того, как он начал спускаться по съезду. Скорее всего их вызвали по сотовому телефону. Морпех едва лопотал по-тайски, так что он бы не понял, если бы она кому-то приказала: «Приезжайте и убейте проходимца!» Заметили, как она уехала с одним из мотоциклистов. Другие спустились вместе с машиной по съезду. Они были вооружены. Так что американец, наверное, не посмел бы открыть дверцы, даже если был в состоянии.
Я покачал головой:
— В этом нет никакого смысла. Если требовалось его убить, почему бы просто не пристрелить?
Фриц тоже покачал головой.
— Чтобы ответить на этот вопрос, надо несколько месяцев провести в тайской тюрьме. Для мести смерть — слишком обыкновенный исход. Смысл в том, чтобы заставить испытать ужас.
Его бегающие глазки выхватили из прочих предметов монитор, на котором появилось сообщение о посадке на рейс «Люфтганзы». Фриц протянул мне руку для пожатия. Наши глаза встретились, но он тут же отвернулся.
— Ты лучше меня. Я чихал на тебя и на твою мать, а ты спас мне жизнь. Не хотел говорить слова благодарности, но все равно спасибо. Когда отправишься к Будде, скажи ему, что излечил немца от расистского комплекса превосходства. Благодарю тебя из глубин моего черного сердца… — Это были последние слова, которые я слышал от Фрица. Я повернулся и пошел прочь из зоны вылета.
Не стоит преувеличивать: две трети ждущих своих рейсов были обычными людьми — парочки, одиночки, семьи. Европейцы, японцы, индийцы, китайцы, африканцы. Но оставшуюся треть составляли мужчины — выходцы с Запада, как правило, за сорок пять, с тайскими девушками лет до тридцати. Мы, тайцы, не сознаем, насколько проста жизнь на Западе. Слишком легка. Самые скромные усилия — сорокачасовая рабочая неделя и простой механический процесс на производстве — дают ощутимые плоды: машину, квартиру, банковский счет. Другой дар системы — супруга, один или два ребенка и несколько друзей — подразумевается сам собою и означает всякие дополнительные привилегии. Иными словами, полмира гибнет от голода на события. И подсознательный толчок гонит людей оттуда к нам. Каждая из красоток, повисшая на руке своего спутника, — это бомба замедленного действия, грозящая адскими осложнениями и взрывными событиями. Тайки беззаветно несут заезженному миру послание жизни, любви и страсти.
Для нас осложнения — естественная вещь. Мы не можем без них, как без пробок на улицах. Как без Викорна. Вот если бы запаковать их и разом отправить на экспорт.
Глава 46
Накануне вечером агент ФБР пригласила меня на ужин в отель «Ориентал», в итальянский ресторан у реки. И, проявляя сочувствие, предложила, чтобы я не наряжался. Сама она надела белые хлопчатобумажные шорты, белую рубашку с короткими рукавами и открытым воротом и сандалии — сама простота, решил я. Я заказал антипасто мисто и телячью печенку. Джонс добавила от себя к выбранному лазанью. Когда официант подал карту вин, она предложила выбрать мне — я уже успел ей рассказать о мсье Трюфо и о том, как он скрупулезно оттачивал мой вкус. Я предпочел «Бароло» и произвел большой фурор, когда поднес бокал к носу, потом чинно пригубил и погонял напиток языком по рту. Официант смотрел на меня во все глаза, но тут я подмигнул Кимберли и по-простому выпил вино одним глотком. В конце концов, это было всего лишь обычное «Бароло». Это был первый раз, когда я заставил Кимберли расхохотаться, и мы оба поняли, что это был опасный момент ритуального совращения. Я со стыдом признался себе, что не дал должного отпора ее обаянию, а она мрачно пробормотала, что я чрезмерно сообразителен. Я напрашивался на неприятности.
— Сончай, почему вы меня ненавидите?
— Ничего подобного.
— Но вы притворяетесь, что не находите меня привлекательной. Глупая женщина решила бы, что вы голубой. Многие женщины защищаются подобным образом. Но я не глупая. Вы не голубой, иногда испытываете своего рода влечение, во всяком случае, на физическом уровне, но постоянно куда-то ускользаете. Как чующий ловушку дикий зверь. Я в полном недоумении.
Я окинул взглядом других посетителей. Три супружеские пары европейцев среднего возраста скорее всего жили в гостинице, четыре столика занимали белые парни с тайскими девушками. Какую прекрасную жизнь мы предлагаем молодым фарангам, даже если у них совсем немного денег. Всего один вечер похода по барам, и вот она — богиня твоей мечты, будет неотлучно с тобой, пока хватит средств ее оплатить. А еще можно позволить себе пару романтических вечеров в дорогом ресторане, не сомневаясь, что потом твоя подруга ляжет с тобой в постель. И все это без капризов и раздражительности, без обязательств на будущее. Гони монету — она даже поедет провожать тебя в аэропорт. Не стоит ли заведениям внести в свои меню любовь?
— Не хочу ощущать себя мороженым.
— Как так?
— Взгляните на них. — Я махнул рукой в сторону соседних столиков. — Эти девушки не говорят по-английски, как я. Не рыщут в Интернете. Скорее всего никогда не бывали за границей и не осознают, что они просто новый аромат фирменного мороженого «Хааген-Дац». Но они профессионалки.
Джонс поперхнулась. Мне стало жаль, что я почти довел ее до слез. Однако она крепилась.
— Вот вы какой меня видите? Белой девкой, ничем не отличающейся от тех фарангов?
Я секунду-другую помолчал.
— Никому не удастся убежать от собственной культуры. Она в нас от рождения. Потребительское общество — это потребительское общество. Все может начинаться со стиральных машин и кондиционеров, но рано или поздно кончается поеданием друг друга. С нами происходит то же самое, но Будда предостерегает от чрезмерного аппетита.
— Опять… — Вздох. Кимберли полна решимости не дать мне сорваться с крючка, переменив тему или вообще заговорив.
