class="p">— Я не хотел тебя волновать. Мне жаль.
— Прошу тебя. Не надо ничего говорить. Ложись.
Энди спиной чувствовал, что Рой не спит. Кто-то словно возводил между ними каменную стену, и мальчишке казалось, он слышит, как кладут каждый кирпич. Рой не спит, и парень прислушивался к его дыханию. Неровное, чуть хриплое и сбивается время от времени. Когда лежишь в темноте с закрытыми глазами, обостряется слух, и Энди улавливал каждый шорох. Он почти слышал, как смыкаются и размыкаются веки Роя. Ему казалось, что еще немного, и он услышит шуршание его мыслей. Маккена повернулся, и парень ощутил его взгляд. Медленный, испытывающий, изучающий. Он мог бы спорить, что был способен пересчитать количество взмахов его ресниц. Рой привстал на локте и принялся пристально рассматривать Энди. Спит. Еще бы. Мыть по ночам полы… Конечно, он должен был устать. Маккена аккуратно накрыл плечи парня одеялом и коснулся волос. Дрожь пальцев ощущалась так явно, словно Рой плотно прижимался к нему. Энди не открыл глаза даже, когда Маккена встал и оделся. Он делал все осторожно, чтобы не разбудить мальчишку, и Энди понял это. Брякнули таблетки в пузырьке и… когда парень повернулся, лишь увидел, как за спиной Маккены тихо закрылась дверь. Опять пьет лекарство. Значит, шалит сердце. Энди вдруг испытал странное чувство — он не сможет пережить, если с Роем что-то случится.
Холодно. Энди увидел силуэт Роя недалеко от бунгало. Тот стоял спиной и тихо разговаривал по телефону. Пять утра. Это может быть только Стив. Дружба — понятие круглосуточное, и они оба это принимают.
— Да, Стив… Нет, Стив… Мы завтра вернемся… Нет, ничего не случилось, просто это невыносимо. Я не могу больше удерживать его… Бессмысленно… Я старался. Не хочу ничего… Он не видит и не слышит меня… За эти полторы недели он ни разу ночью не повернулся ко мне лицом… Я не могу ничего сделать. Он не принял от меня даже еду… В прямом смысле… Он моет полы в ресторане, чтобы заработать несколько долларов … Стив, он не хочет со мной говорить… Я пытался. Нет, больше не могу. Мне кажется, у меня взорвется либо мозг, либо сердце. Это невыносимые муки… Он хочет вернуться в Литл Рок и снова идти к Даву. Да, он так и сказал. А еще он сказал, что Дав не сделал ничего страшного… Он зацепился в прошлом, и нет такой силы, которая бы вытащила его оттуда… А еще этот шаман. Энди страшно переживает… Не знаю я, что делать. Все гораздо хуже, чем ты думаешь…. Мне нужно завтра съездить в банк и к вечеру, думаю, мы приедем. Не волнуйся. Я спокоен… Нет, не болит. Принимал… Я в порядке… Да точно в порядке… Да не бойся ты так. Я же сказал, я в порядке. Даже, если и сдохну по дороге, надеюсь, он не бросит меня на обочине, хотя ничего я уже не знаю… И я тебя тоже.
Рой отключил телефон и задумался, беспричинно глядя в темноту. В Энди боролись несколько чувств, и беспрестанно спорили несколько голосов. Здравый рассудок и колебания сердца. Наверное, это самая страшная внутренняя борьба. В ней не бывает перемирия. Рой покопался в кармане и вытащил пузырек с таблетками.
— Не надо. Ты только что принимал.
Маккена замер от неожиданности. Галлюцинации, и повернуться страшно, потому что за спиной пустота. Она там есть. Она должна там быть. Наверное, так слышится мечта, которая дает искорку. Она слишком ничтожна и живет только мгновение, но это мгновение… Рой вздрогнул только тогда, когда почувствовал, как ему на плечо опустилась теплая осторожная ладонь. Он обернулся и теперь стоял, молча глядя в глаза Энди. Он видел его совсем рядом, но так далеко, что боялся поднять руку, чтобы понять, что не может дотянуться. Энди сделал шаг навстречу, и Маккена почувствовал тепло его тела. Нет, не галлюцинации. Температурный бред. Должно быть, он просто сошел с ума. Парень тоже смотрел на него, но только по-другому. Он смотрел очень просто и… он улыбался.
— Что ты делаешь? — не веря, спросил Рой, когда Энди оторвался от его губ.
Странный поцелуй, и не поцелуй вовсе. Прикосновение. Осторожное. Испытывающее. Проверяющее. Энди забыл эти губы, и ему нужно вновь привыкнуть. Он не ответил и лишь легко потянул с плеча Роя куртку.
— Что ты делаешь? — еще раз спросил Маккена.
— Хочу взять из прошлого только это.
Рой не верил. Не хотел верить. Не мог. Боялся.
— Пойдем в дом. Здесь холодно.
Рой не знал, что делать. У него было слишком много рук, слишком много ног, какое-то деревянное неудобное тело. Он забыл, куда это все девают, потому что близко, очень близко тело парня. Теплое, живое. Запах. Прикосновения.
— Энди…
— Я хочу взять из прошлого только это, — повторил мальчишка, но Маккена не понял. Ничего не понял. Не хотел понимать. Не мог. Боялся.
— Я не могу. Я…
— Помнишь, как ты говорил? Думай о себе, а я подумаю о тебе.
— Ты не забыл…
— Нет.
Наверное, Рой никогда раньше не делал ЭТО. С ним ЭТО в первый раз. Он боится, потому что забыл. Его трясет, потому что не верит. Потому что не знает…
Жизнь идет. Вселенные сталкиваются, взрываются, распадаются. Возникает хаос и вакуум. Потом возрождаются из ничего и… Это понятно. Это естественно. Это знакомо. То, что сейчас происходило у Роя внутри, было непонятно, неестественно, незнакомо. Он вдруг понял, что состоит из клеток, нейронов, протонов и чего-то еще, потому что все это дребезжало в нем, двигалось, ощущалось. Он чувствовал Энди каждой, самой последней микроскопической частицей, каждым пространством между этими частицами, и клеточная память записывала то, что с ним происходило. Энди думал за двоих, потому что Рой не думал. Не мог. Не хотел думать. Он хотел умереть, чтобы это стало последним, что с ним было. Он хотел жить, потому что это будет тем, что он не отдаст никому. Это всегда будет принадлежать ему, и только ему.
Вот оно биение родного сердца, запах теплой сонной кожи. Внутри окружности рук. Рой боялся уснуть, боялся закрыть глаза. Он просто смотрел, как спит Энди. Просто вдыхал его запах и осторожно целовал рассыпавшиеся по подушке волосы. Время. Несется, как бешеная лошадь, и на ней нет удил, чтобы осадить. Нет седла, чтобы не слететь. Оно несется все дальше и дальше от прошлого, и начинаешь понимать, что промахнулся. Не успел, не смог, не зацепил то самое дорогое, что было, и теперь можешь лишь смотреть, оглянувшись, как оно удаляется, становясь призрачным.
Энди проснулся. Вот и все. Хорошо, что Роя нет. Так проще. Время. Такая волшебная вещь. Пусть несется бешеной лошадью. Пусть то, что так болит внутри, удаляется, становясь призрачным.
Молчаливая дорога домой. Они не разговаривают. То, что между ними произошло, только все усложнило. Дверь, закрытая с обеих сторон, и теперь нельзя войти, не открыв двумя ключами сразу. Думать тоже не получается, потому что нельзя одновременно думать и чувствовать, а каждый из них сейчас именно чувствует.
Рой остановил машину и выключил зажигание. В темноте дом кажется чужой бесформенной глыбой. Она лежит здесь потому, что про нее просто забыли. Кругом развешена безысходная ночь. В нее нет входа. Из нее нет выхода. Она просто висит, потому что так положено. Это не тишина. Это молчание, и в нем все сложно и спутано.
— Останься, прошу тебя, — Рой не верит тому, что говорит. — Выбери меня.
— Не могу.
— Почему, Энди?
— Потому, что не могу.
— Этот дом твой. По праву. Ты всегда говорил, что мечтал об этом. Не уходи. Ты теперь обеспеченный человек. Прими другую жизнь, и я обещаю, что исчезну из нее.
— Все слишком сложно. Этот дом погибнет без тебя. Не могу, Рой. Нет.
Опять виснет тишина. Ее так много, что она давит. Маккена достает ключи, протягивая парню на ладони.
— Что это?
— Я не пойду. Не смогу видеть, как за тобой закроется дверь.
Они говорят короткими фразами. Фразы — как выстрелы в тишине, и от этого только больнее.
— И еще вот это.
Рой протягивает пластиковую карточку.
— Зачем?
— Ты, конечно, можешь делать то, что сочтешь нужным. Я все равно никогда не узнаю об этом, но так я хотя бы смогу надеяться, что ты не… Это огромные деньги, Энди. Они изменят все. Ты хотел возместить мне… Я тоже хочу. Твою жизнь окупить нельзя, но это хоть самая малая часть. Возьми. Они твои.
— Но я разбил твою аппаратуру.
